Художник Овчинников Вадим Евгеньевич
Показать: Топ русских художниковТоп мировых художниковТоп ныне живущих художниковТоп мировых скульпторов
Топ 32
- 1. Марк Ротко$86,83 млн
- 2. Казимир Малевич$85,81 млн
- 3. Василий Кандинский$41,8 млн
- 4. Марк Шагал$28,45 млн
- 5. Хаим Сутин$28,16 млн
- 6. Алексей Явленский$18,59 млн
- 7. Валентин Серов$14,51 млн
- 8. Николя де Сталь$12,12 млн
- 9. Николай Рерих$12,09 млн
- 10. Наталия Гончарова$10,88 млн
- 11. Николай Фешин$10,84 млн
- 12. Тамара де Лемпицка$9,09 млн
- 13. Илья Репин$7,43 млн
- 14. Константин Сомов$7,33 млн
- 15. Илья Машков$7,25 млн
- 17. Василий Поленов$6,34 млн
- 18. Юрий Анненков$6,27 млн
- 19. Василий Верещагин$6,15 млн
- 20. Зинаида Серебрякова$5,85 млн
- 21. Илья Кабаков$5,83 млн
- 22. Александр Яковлев$5,56 млн
- 23. Константин Маковский$5,47 млн
- 24. Владимир Баранов-Россине$5,37 млн
- 25. Иван Айвазовский$5,34 млн
- 26. Владимир Боровиковский$5,02 млн
- 27. Александр Родченко$4,5 млн
- 28. Соня Делоне$4,34 млн
- 29. Михаил Нестеров$4,30 млн
- 30. Вера Рохлина$4,04 млн
- 31. Павел Кузнецов$3,97 млн
- 32. Борис Григорьев$3,72 млн
artinvestment.ru
Миры братьев Овчинниковых | Овчинников Вадим Евгеньевич
Григорьева О.
Миры братьев Овчинниковых
Миры братьев Овчинниковых
В Павлодарском художественном музее открылась выставка «Вадим и Александр Овчинниковы. Живопись и графика».
Выставка посвящена творчеству братьев Овчинниковых, ярких представителей ленинградского андеграундного искусства 80-90-х годов. Экспозиция включает более ста произведений живописи и графики, документов, фотографий, книг, статей, журналов, сборников стихов, что дает представление о развитии искусства нонконформизма в Ленинграде — Санкт-Петербурге в 80-90-х годах.
На выставке представлены произведения из фондов Павлодарского художественного музея и частных коллекций.
На открытии выставки выступали ее куратор, искусствовед Елена Дубовая, фотохудожник (и родственник Овчинниковых) Едыге Ниязов, художник Виктор Поликарпов. Записи музыки Вадима Овчинникова, слайды картин и фрагменты кинофильма
В последний раз Вадим Овчинников приезжал в Павлодар в 1995 году. Мы встречались с ним в Доме Багаева
«Личность и творчество Вадима Евгеньевича Овчинникова для современников остается загадкой. Разгадают ли ее потомки — о том не нам судить. Не нам судить, гениалөн ли он, мы способны лишь оценить его парадоксальность, столь дружественную гению…».
Такую оценку дала творчеству Вадима Овчинникова извөстный в то время питерский искусствовөд Дуня Смирнова, к которой художники, как говорят, в очередь выстраивались за рецензией (все цитаты далее — ее).
До встречи с Вадимом Овчинниковым я знала о нем следующее. Родился и вырос в Павлодаре, выпуск-ник 3-й школы. Начинал работать с Виктором Поликарповым. С1973 года живет в Ленинграде. Его картины закуплены Русским музеем. Поездил с выставками по миру. Картины выставлялись в Стокгольме, Берлине, Копенгагене, Лос-Анджелесе, Лондоне, Голливуде… — перечисление может быть долгим. Да, еще киноведы поведали ряд интересных фактов, связанных с фильмом «Асса». К примеру, что Вадим вместе с Олегом Котельниковым рисовали сны Бананана. А помните эпизод, где Африка (он же Сергей Бугаев) показывает гостье свои сокровища? Так вот, автор «железной книги» — тоже Овчинников. Этот шедевр он сотворил, трудясь в «Горводоканале» города на Неве.
«Живопись Вадима Овчинникова пребывает на грани фигуративного и абстрактного искусства… Полуфантастические полуабстрактные пейзажи, иногда населенные тотемными животными, персонажами эпосов или компьютерных игр. Вадим Овчинников — прежде всего лирический художник…».
Если у города есть душа, то в Павлодаре она, несомненно, обитает в доме Багаева — фотографа, краеведа, основателя краеведческого музея. При жизни Дмитрия Поликарповича сюда приходили сотни горожан, и он в своем павильоне оставлял их лица на страницах истории. Эти старые, пожелтевшие (но очень качественные) семейные снимки можно увидеть у любого коренного павлодарца. Дом хранит их следы, дух времени.
Вадим ОВЧИННИКОВ (1951-1996) родился в г. Павлодаре. В 1973 году после срочной службы лриехал в Ленинград. Занимался во многочисленных художественных мастерских. С 1977 года работал самостоятельно. В 1982 году вступил в члены ТЭИИ — Товарищество Экспериментального Изобразительного Искусства. В 1983 году вошел в группу «Новые Художники». С этого времени занимался живописью, коллажем, изготовлением и оформлением книг (сделано 25 ккиг), почтовым искусством, мультипликацией. Совместно с О. Котельниковым и Е. Кондратьевым писал стихи и прозу. Являлся одним из теоретиков «Новых Художников».
Играл на многочисленных восточных музыкальных инструментах. Участвовал в работе музыкальных коллективов «Виртуозы Вселенной» и «УО» (Ленинград). Автор множества музыкальных опытов. Изучал культуру шаманизма. С успехом использовал его элементы в изобразительной практике. С 1987 преподавал основы рисунка и живописи в детском клубе «Дружба» (Ленинград).
С 1989 года работал на Пушкинской, 10, член фонда «Свободная Культура».
Работы находятся в собраниих Государственного Русского музея, музея Истории города (Санкт-Петербург, Россия), Павлодарском областном ху-дожественном музее (Казахстан), в частных коллекциях Швеции, Финляндии, Австралии, США и других стран.
Встретиться с В. Овчинниковым в доме Багаева мне помог Едыге Ниязов — родной дядька Вадима. «Дядя Эдя» нянчился с будущим художником с пеленок… Разница в годах у них незначительная. Потом, приезжая к племяннику в Ленинград, Едыге Ришатович знакомился со множеством интересных людей. Его известный снимок группы «Кино», говорят, один из редких снимков, понравившихся Цою. Виктор Цой, Борис Кошелохов, Олег Григорьев и другие неординарные личности — все это круг друзей и знакомых Овчинникова. Художники, кинорежиссеры, актеры, музыканты.
Главңым в их компании можно назвать отсутствие деклараций, догм, школ, а принцип один — единомышленники.
В посмертной книге Олега Григорьева (очень яркого, талантливого, самобытного поэта и несчастного человека, рано ушедшего из жизни), которая вышла в издательстве «Нотабене» с помощью его друзей, один из портретов Олега Евгеньевича — работа Едыге Ниязова.
«Как проходняк, квартира.
Но я не иду ко дну.
Один на один с миром
Честно веду войну»
— это Олег Григорьев.
Тесно переплөтены ниточки жизни. Потянув за одну, вытаскиваешь десять…
Так вот, наша беседа с Вадимом Овчинниковым состоялась именно здесь, в доме Багаева. Вначале мы смотрели подготовленные для экспозиции фотофафии Дмитрия Поликарповича и его сына — Леонида. На одной из них Вадим увидел свой дом — пятиэтажку на улице Куйбышөва, напротив пединститута. Вот на пятом этаже, эти окна… Вроде бы недавняя история, но уже история. Цветники по центру улицы до самого ДК железнодорожников, редкие машины. Уже неузнаваемо.
О Павлодаре Вадим поворил с большой любовью и верой: «Это город с великим будущим». На вопрос о своих их пристрастиях в живописи и литературе он назвал имена Павла Филонова и Ван Гога, Достоевского и Гоголя. «Задача художника — показать путь к спасению…».
Количество своих картин Овчинников не помнил, да и не считал. Отметил серии «Жизнь растений» и «Калифорния», картины на тему «Военные игры», представленные на одной из последних выставок в Санкт-Петербурге.
Несомненно, что рассказывать о художнике, не показывая его картин, так же нелепо, как убеждать слушателей в том, что имярек является замечательным поэтом, не читая при этом ни одной его строчки. Но, увы, возможности такой у газеты нет. Сейчас желающие могут увидеть картины Вадима в художественном музее. Я же могу только сказать о главной, на мой взгляд, особенности работ Овчинникова — неожиданности, непредсказуемости. В серии «Калифорния» вы, конечно, не увидите пейзажей, так же, как и подпись «Автопортрет» совсем не обозначает того, что на картине перед вами предстанет лицо автора…
«Вкус и интуиция практически никогда не изменяли художнику — все его работы, начиная ссередины 1980 годов, отличаются таким же естественным мастерством исполнения, как от природы совершенные формы растений с большими или меньшими отклонениями от идеала, существующими специально, чтобы создавать различия…».
Честно признаться, я поклонник искусства традиционного, и долго «приставала» к Овчинникову с тем, чтобы он разъяснил мне язык постимпрессионистов, хотя бы по тем картинам, которые находились в тот момент в Доме Багаева. Вадим терпеливо объяснял, что картины эти совершенно понятны, надо просто уметь видеть, каждая из них — как письмо. Как по почерку можно узнать о человеке, так и по картине очень многое можно рассказать об авторе…
На вопросы о своих полотнах и «планах на будущее» художник откровенно уходил от ответа. «Главное — работать, — несколько раз повторил он. — Работать каждый день». Эти же слова говорил он и своему сыну Павлу, заметив у которого желание рисовать, «подкладывал» то краски, то карандаши, то большой белый лист, перед которым просто невозможно устоять…
Рассказывал Вадим Евгеньевич о своей поездке в Калифорнию. Случилась она в общем-то случайно: в мастерскую зашли американские ученые-экологи, их поразил «Зеленый квадрат» — «символ мировой революции в экологии». Прислали приглашение. Месяц Вадим провел в Калифорнии, месяц в Нью-Иорке. «Зеленый квадрат», как пояснил Овчинников, полностью соответствует названию: это фанерный щит метр двадцать на метр двадцать, покрытый травяной краской. Аналогии с Малевичем его не смущают. Один из выводов, сделанный художником после поездки: «Культура определяется тем, как человек относится к природе».
Говорит Вадим Евгеньевич о влиянии русской живописи на американскую культуру (Кандинский, Малевич). «Вообще, американцы — как дети, — заметил он, — если к ним попадает какая-то идея, то это уже «их игрушка». Ну и, конечно, они большие мастера использовать ее до конца».
Ни тени преклонения перед Западом у него не было. «Съездить туда — да, но остаться — ни за что. Такой культуры, как в России, нет нигде. Бытовой комфорт никогда не заменит общения… Просто наши соотечественники воспринимают достижения американцев в этой области, как представители древних племен восприняли бы наше жилище — свет, тепло, горячая вода. А все это элементарно… Нет, художнику нельзя отрываться от родной почвы».
Вадим очень любил и ценил поэзию Павла Васильева, с восхищением говорит о философских произведениях Абая.
На вопрос о его политических взглядах ответил в том смысле, что глядя на беслредед царящий сейчас, он, пожалуй, считает себя космополитом. «Что значит писать картины? Просто накладывать масло на холст — и все. Та же самая иллюзия, что и остальное… Мне иногда стыдно, что картины мои вот такие, бессодержательные: ни эпики, ни гуманизма — сплошное масло…» (Вадим Овчинников).
Александр ОВЧИННИКОВ (1958-1991) родился в Павлодаре. Учился у павлодарских художников П. Величко, В. Поликарпова. В 1974-1976 учился в Красносельском училище художественной обработки металлов. С 1976-1978 жил в Пав-лодаре, с 1979 — в Ленинграде. Учился в ленинградском профессиональном художественном училище реставрации. В 1986-1987 годах занимал-ся монументапьным искусством в Павлодаре (мозаика на здании «Павлодарэнерго», интерьер Агентства Аэрофлота). С 1987 по 1991 год жил в Ленинграде. Работы находятся в Павлодарском художественном музее, частных коллекциях Павлодара и Санкт-Петербурга.
Да, никогда нельзя забывать прописных истин. К сожалению, в той беседе с В. Овчинниковым одно из чеховских высказываний я забыла — что ружье, висящее на сцене…
Дело в том, что на диване в гостиной домика Багаева лежала гитара. Нет, чтобы спросить, играет ли Вадим Евгеньевич на музыкальных инструментах! Упустила возможность послушать игру Овчинникова… 0б этом увлечении художника рассказала потом его мама. В его мастерской в Санкт-Петербурге одну комнату занимает «музыкальный салон», где представлены самые разные инструменты. Вадим играет на всех. Эта способность за четверть часа освоить любой музыкальный инструмент, до этого ему незнакомый, поразила много лет назад мать и до сих пор поражает всех, кто знает Овчинникова. Когда Вадим и его брат Саша были подростками, младший запросил у матери гармонь. Тамара Павловна выполняла все «творческие запросы» сыновей, гармонь была куплена.
Саша немного попиликал, забросил. А однажды мать, придя с работы, увидела, что Вадим играет на гармони, и довольно неплохо. Буквально взял в руки и заиграл. Еще один случай был синтезатором. Овчинниковы пошли к знакомым в гости, и Вадим минут за пятнадцать освоил этот инструмент. Играет он на домбре, скрипке, альте и т. д. Вот уж действительно — если человек талантлив, то талант этот многогранен. Писал он и стихи, и даже пьесу «о жизни водорослей», которую они с другом регулярно отправляли в разпичные издания, и так же регулярно ее им оттуда возвращали.
«…Редкие произведения обладают свойством все время меняться, открывать созерцанию новые и новые пространства. Таковы картины Вадима Овчинникова. Подле них живешь, как в природе, неуловимо меняющейся от минуты к минуте. Всякий раз они обнаруживают изменившуюся динамику форм, новые оттенки цветов и одновременно скрывают в себе прежние, их красочная поверхность как живая субстанция взаимодействует со светом и способна трансформироваться, подобно поверхности моря…».
В однокомнатной квартире Тамары Павловны Овчинниковой очень скромная обстановка. Главное украшение и богатство — картины и фотофафии сыновей, Вадима и Саши. Саша был младшим, был тоже очень талантливым художником, был добрым и красивым… Был, к сожалению, был. Потеря невосполнимая, горе неизбывное. Какие тут могут быть слова… Он умер в 1991 году. Неожиданная, трагическая смерть, страшное горе для всей семьи, для всех, кто его знал. Для Вадима он был не просто братом, а настоящим другом, самым близким. Тамара Павловна поседела за неделю…
Она любит вспоминать, какими были ее мальчишки в детстве. Нет, они не были примерными «в учебе и поведении», скорее, наоборот. Но очень много читали, интересовались музыкой, дом всегда был полон книг и друзей. Она не отказывала им ни в чем (ну, в меру возможностей, конечно), ограничивала себя во всем, но им покупала, к примеру, магнитофон. Но главное, мне кажется, что заложила Тамара Павловна в своих детей — это независимость, какую-то внутреннюю свободу, незакомплексованность, критическое (или скептическое) отношение к «совковости», к коммунистическим догмам… Без этой внутренней свободы не бывает творчества.
Тамара Павловна насмотрелась не только на «богемную ленинградскую жизнь». До сих пор со страхом вспоминает она, как жил Вадим в первые годы своего пребывания в Ленинграде. Не поступил в Мухинское училище, устроился на работу в ВОХР завода «Арсенал». Общежитие с клопами, зато в нем — будущий цвет Питера: не поступившие в театральные, музыкальные, художественные и прочие творческие учебные заведения. К счастью, директор завода был человеком, которых сейчас называют возродившимся словом «меценат»: любил и ценил искусство, поддерживал молодые таланты (хотя бы местом в общежитии), даже предоставлял помещение для выставок модернистов, к которым, как известно, власть в то время относилась отнюдь не ласково.
Потом Вадим несколько лет работал в «Горводоканале», о котором ему до сих пор снятся страшные сны: полузатопленные подвалы, переплетения труб, грязь, мрак. Так что путь его к признанию был далеко не усыпан розами. Но где бы Овчинников ни зарабатывал деньги, каждый вечер — холст, краски, кисть.
* * *
…И все же, факты биографии, исследования искусствоведов и даже слова самого художника — лишь внешние штрихи, атрибуты, проявления той загадки, которая притягивает нас к полотнам и заставляет думать над ними.
Мы ушли из дома Багаева поздно вечером, а Вадим остался там один -работать. Мне кажется, ему хорошо работалось в этом доме…
А загадка оставалась: что сегодня появится под его кистью, об этом не знал никто, может быть, и он сам. Художник ли, поэт ли, композитор, всегда остается в такие минуты один на один со всем миром. Один на один, без посредников. И величины эти становятся равноценными: мир его души — и весь мир. Ради таких минут стоит жить.
Эти строки были написаны в 1995 году. В 1996 В.Овчинников ушел из жизни.
«Еще одно свойство живописи Вадима Овчинникова позволяет нашему восприятию не уставать и не притупляться: его картины отличаются сдержанностью и благородством. Подобно облакам, деревьям или полям, они мирно открываются взгляду, не стремясь ни поразить, ни поработить его. Они одаряют собой, но лишь того, кто к этому действительно стремится…».
О.ГРИГОРЬЕВА.
ov-ov.com
Старший бухгалтер Вселенной – Газета Коммерсантъ № 163 (2532) от 11.09.2002
выставка живопись
В Мраморном дворце Русского музея открылась выставка живописи и мейл-арта Вадима Овчинникова (1951-1996). О художнике вспоминает МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ.
На фоне богемной тусовки 1980-х строгий и подтянутый Вадим Овчинников казался сошедшим с плаката положительным героем советского кинематографа. И по закону жанра был самым глубоким «тихим омутом» петербургского искусства. Уроженец Павлодара, ученик экспрессиониста Соломона Россина, ночной сторож и преподаватель детских изостудий попал в обойму «новых художников» — компанию, к которой причисляли всех, кто не вписывался в позднесоветский канон.
Его картины, объединенные в циклы «Город у моря», «Жизнь растений», «Атмосферные явления», еще хранят воспоминания о фигуративности, но реальность рассыпается в них на микроэлементы, элементарные частицы света и цвета, зоны мерцающего мрака, из которых выступает любимый знак художника — появляющийся почти во всех его работах косой крест. Черные ставни его монументального «Окна» распахнуты навстречу космосу, в котором, как экзотические рыбки, проплывают фотоны. Одновременно с этими условно-абстрактными работами художник Вадим Овчинников с почти фанатичным упорством писал на небольших кусках картона десятки и сотни пейзажей-иероглифов, каждый из которых заряжен тревожным чувством. Словно что-то должно произойти здесь, около одинокого домика в степи или на ночной улице Выборга, испещренной пятнами света, источник которого, как в фильмах немецкого экспрессионизма, неуловим и нереален.
Никогда, кажется, не употребляя международного термина «мейл-арт», Вадим Овчинников многие годы проводил свою глобальную почтовую акцию — пародийно-бюрократическую, обыгрывающую космические претензии русского авангарда и ларионовское «всечество». Десятки людей, в том числе корреспондент Ъ, еженедельно, а то и ежедневно доставали из почтовых ящиков письма, отправленные некоей «Коллегией ДП». В них могли быть коллажи, газетные вырезки, но чаще циркуляры «Старшего бухгалтера». Они приказывали: «Встать в строй». Информировали: «Создание Вселенной завершено». Предписывали считать все высказывания автора об искусстве за последний квартал истекшего года ошибочными или перенести программу «Время» на 1 час 6 минут. Запрещали тирольское горловое пение. Предупреждали о сотрудничестве художника со спецслужбами Объединенных Арабских Эмиратов. Столь же бесконечными, как эта переписка, были и «Чукотские поэмы», шнуры, на которые увлекавшийся шаманизмом художник нанизывал в одному ему понятной последовательности разнообразные предметы.
Художник-эзотерик, Вадим Овчинников в последние годы жизни и сам становился «вещью в себе». Молча открывал друзьям дверь мастерской в легендарном сквоте на Пушкинской, 10, молча приглашал зайти, молча заваривал чай, молча закуривал и часами играл на черной гитаре, общаясь не столько с гостями, сколько со своими видениями. И его страшное, театрализованное самоубийство перед Смольным собором показалось не жестом отчаяния, а продуманным поступком, продолжением его творчества. Очевидно, создание Вселенной было завершено.
www.kommersant.ru
Заблудившийся в поле чудес – Газета Коммерсантъ № 199 (5949) от 26.10.2016
Выставка живопись
В Музее искусства Санкт-Петербурга XX-XXI веков, филиале Центрального выставочного зала «Манеж», хранящем его коллекцию, проходит выставка Вадима Овчинникова «Штольни нирваны». Несмотря на то что оба куратора выставки — Екатерина Андреева и Светлана Козак — были близкими друзьями с ушедшим вот уже 20 лет назад художником, экспозиция получилась не мемориальной, не мемуарной, а по-музейному строгой. Вспомнить давно не виденное и увидеть никогда не выставлявшееся пошла КИРА ДОЛИНИНА.
Вадим Овчинников (1951-1996) — легенда ленинградских 1980-1990-х. Его работы всегда есть на групповых выставках «Новых художников», есть они в собраниях Русского музея и Московского музея современного искусства, художник постоянно поминается во всех исследованиях и мемуарах о том времени, но из обоймы главных возмутителей спокойствия времени Курехина/Новикова он выпал. Что исторически неверно: Овчинников приехал из Павлограда в Ленинград в 1973-м и начиная с ранних 1980-х участвовал во всех заметных вылазках неофициального искусства, был членом милостиво разрешенного КГБ Товарищества экспериментального изобразительного искусства, выставлялся той же милостью того же комитета в разрешенном рок-клубе, присоединился к «Новым художникам», ездил с ними и без них на обожавший перестроечных художников Запад, неоакадемистом за компанию не стал, но в конце жизни получил свою выставку в Русском музее и был любимцем кураторов и критиков.
Но «отдельность» Вадима Овчинникова связана не столько с биографическими обстоятельствами (он ушел одним из первых, в один год с Курехиным, и в победном шествии андерграундного некогда искусства по залам буржуазных галерей и аукционов не участвовал), сколько с самой сутью его искусства. На беглый взгляд Овчинников среди ленинградских «новых диких» совершенно свой и выделяется среди них прежде всего прохладной интонацией и замедленной репликой. Однако персональные его выставки рассказывают какую-то совсем не общую историю. В его работах слишком много живописи как таковой. Собственно, именно живопись и была главной его темой. Легкость, с которой Овчинников переходил от фигуративности к абстракции и обратно, от матюшинских световых объемов к клеевским одиноким, очень одиноким знакам, от филоновского точечного письма к экологическому «Зеленому квадрату», шла не от неуверенности в избранной манере, а, наоборот, от тотального погружения в тело живописи, которая в каждом конкретном случае требовала чего-то своего.
Его живопись — это прежде всего философия, буддизм, шаманство, смесь того и другого, языческая и советская символика, слова как знаки и слова как текст. Он шлет своим друзьям письма («мейл-арт»), но и в них символическая нагрузка куда больше, чем способно выдержать личное послание. Медитация как способ существования художника Овчинникова в своей мастерской перешла на его полотна. Екатерина Андреева, в семей
www.kommersant.ru
Умер художник Владимир Овчинников
На 74-м году жизни умер художник Владимир Афанасьевич Овчинников. Об этом сообщил на своей странице в социальной сети Александр Боровский, завотделом новейших течений Государственного Русского музея.
Александр Боровский Умер Володя Овчинников… Замечательный художник, порядочный, благородный человек. Абсолютно отдельный, не подверженный коллективным страстям… Он уже давно вошел в историю питерского искусства, ни одна из выставок не обходилась без его произведений – ладно скроенных, со встроенным вовнутрь развернутым нарративом, вроде бы легко читающимся, но на самом деле ускользающим, развивающимся самостоятельно, открытым в полной мере для какого-то другого, лучшего, чем мы, зрителя. К Овчинникову привыкли, его плотные граненые человечки с металлическим, малевическим, цветовым разрешением, буквально «входили в каждый дом». |
Владимир Овчинников родился 4 октября 1941 года в Пермской области, в 1945-м переехал в Ленинград. К началу 1970-х художник вырабатывает свой стиль, соединяющий соцарт и иронический примитив.
Овчинников — один из основоположников ленинградского «неофициального искусства», участник «выставки такелажников» в Эрмитаже в 1964 году и один из организаторов первых официальных выставок неофициальных художников в Ленинграде. С середины 80-х его картины выставлялись в США, странах Европы, Китае.
Известность Овчинникову принесли картины, сочетающие «магический реализм» пейзажа и бытового жанра с элементами традиционной религиозной иконографии — ангелы и библейские сцены среди хмурых городских закоулков и железнодорожных полустанков.
Фото: shop.erarta
www.sobaka.ru