Екатерина максимова рост вес – Красивые балерины | Блогер Anitra на сайте SPLETNIK.RU 17 ноября 2013

Красивые балерины | Блогер Anitra на сайте SPLETNIK.RU 17 ноября 2013

Балет-это  *душой исполненый полет*, очень сложное и эстетически красивое искусство. Я смотрю балет как себя помню-с трех лет, у меня абсолютно нет никаких данных для балета, кроме музыкальности, поэтому я могу балет только смотреть и танцевать в душЕ. Я всегда восторгалась красотой и выразительностью поз, а также балеринами-их изумительными телами, ножками, шейками, осанкой. Моя любимая статуэтка детства-балерина на пуантах, а любимая фотка из журнала- Майя Плисецкая в роли Кармен.

Одно из требований к балетным-не только физданные, прыжок, выворотность, стопа и тд, но и эффектные внешние данные. Наши примы и солистки очень хороши собой, а многие просто писанные красавицы-многих из балетных снимали и снимают в кино-тк дают изумительно красивую картинку. Я вот подготовила подборку фотографий знаменитых балерин и просто красивых балерин.

Анна Павлова

Екатерина Максимова

Многие балетные указывают на Максимову, когда их просят указать балерину с идеальными физданными.

Майя Плисецкая

Очень яркая балерина, с каким то демоническим взглядом, особой харизмой,  драматический талант, помимо балета, также играла в кино-например блестяще исполнила роль Бетси Тверской в *Анне Карениной*

Светлана Захарова

Просто *леди совершенство* в балете. Изумительно красивые линии.

Диана Вишнева

Если судить с точки зрения физики, то знатоки говорят, что ножки у Дианы не идеальны, но тем не менее с неидеальной *физикой* Диана звезда мирового масштаба, всеобщая любимица, красавица и умница. Я очень люблю смотреть интервью с этой балериной-совершенно очаровательное лицо, милая манера ведения разговора, красивые интонации и эмоции.

Ульяна Лопаткина-

Божественная Ульяна и наша ассолюта, очень лирическая балерина, когда я смотрю как она танцует Жизель, мне хочется плакать-это просто поэзия, а не женщина. Ульяна слишком высока для классической балерины-рост 178 см и 41 размер ноги. Эти недостатки она превратила в изюминки-она смотрится очень эффектно на сцене, также она тягуче медленно подымается на пуантах и это неизъяснимо красиво.

Полина Симеонова-очень яркая балерина, сразу после выпуска ее забрал к себе танцевать Берлинский театр, сейчас она танцует в Америке и по приглашению в Михайловском театре. у Полины очень пикантная физическая особенность-грудь четвертого размера, естественно костюмеры шьют костюмы, чтобы этот *дефект* был скрыт и не мешал балерине.

Алина Сомова-молодая прима Мариинки, хороша как Рождественское утро.

Пост посвящен Юле76  с наилучшими пожеланиями!

 

Обновлено 17/11/13 15:52:

Кстати-прекрасная принцесса Милисента из фильма *31 июня*-также балерина. Шедевральной красоты лицо

 

Обновлено 17/11/13 16:08:

Галина Беляева *Оленька* из кинофильма *Мой ласковый и нежный зверь*

 

Обновлено 17/11/13 16:14:

Людмила Савельева в роли Наташи Ростовой *Война и Мир*

 

Обновлено 17/11/13 16:23:

вот очень эффектная на лицо француженка Орели Дюпон

 

 

Обновлено 17/11/13 17:27:

Наталья Седых *Настенька* из *Морозко*

 

Обновлено 17/11/13 17:43:

По заказу поклонниц добавила Екатерину Кандаурову

 

 

Обновлено 17/11/13 18:05:

по заявкам Тамара Туманова-

 

 

Обновлено 17/11/13 18:06:

 

Обновлено 17/11/13 18:12:

Ирина Баронова, восхитительная кукла в полный рост!

 

Обновлено 17/11/13 21:05:

еще подсказали Ольгу Заботкину! какая красота!!!

 

Обновлено 17/11/13 21:10:

конечно же Комаки Курихара, сыгравшая японскую балерину, больную лейкемией в фильме «Москва — любовь моя». Слезами обливался весь СССР!

 

Обновлено 17/11/13 21:15:

Красивая характерная актриса Наталья Аринбасарова тоже балерина

 

www.spletnik.ru

Екатерина Максимова — «маленькая великая женщина»

У нее юбилей.

Народная артистка СССР, лауреат Государственных премий, академик Академии гуманитарных наук и Академии искусств, профессор – это все она, маленькая, обаятельная, хрупкая и твердая женщина.

«Она владеет всеми качествами блестящей танцовщицы: техническими и актерскими… Она самобытна, ни под кого не подделывается, ей надо до всего самой докопаться, самой понять и пережить. Она интеллигентна и взыскательна…» — говорила о ней великая Галина Уланова.

Уж кого по праву можно назвать звездной парой – так это их: выдающуюся балерину Екатерину Максимову и выдающегося танцовщика Владимира Васильева.

— Был случай, Катя, когда вы признались, что в детстве были сорванцом. А потом пришел Володя, и я спросила: был сорванец, а теперь кто перед нами? Он ответил: маленькая великая женщина. Что вы чувствуете, слыша подобные слова от мужа?

— Когда муж это говорит, это очень приятно. Он нечасто говорит комплименты. Кому-то другому про меня скажет, а мне нет.

— Не балует?

— Нет.

— А вы его?

— Тоже нет. Мы знаем отношение друг к другу, вроде и слов не надо.

— Чем отличается любовь двадцатилетних от любви… через несколько десятков лет?

— Вначале были более пылкие взаимоотношения, осознанные или не осознанные. А потом понемногу уже входило в какой-то уклад жизни, когда, может быть, все более спокойно, но в то же время более глубоко.

— Как вы влюбились?

— Как влюбилась… Постепенно. Мы же с первого класса балетной школы учились вместе.

Любви с первого взгляда не было.

— Кто кого увлек?

— Не знаю. Он начал за мной ухаживать, из школы провожать, гуляли вместе. И постепенно проявилось ощущение нужности этого человека.

— Вы никогда не жалели, что вы его жена?

— Нет, не жалела. Большое счастье, что мы встретились, нашли друг друга.

— У вас такой редкий долгий брак. Чем вы его удержали? Чем он вас удержал?

— Не знаю. Екатерина Максимова и Владимир Васильев в проекте «Звезды мирового балета». name=player_bm_00145040>Конечно, всякое бывало. Но всегда оставалось понимание того, что мы друг другу нужны. Это и удержало. Взаимопонимание, общие мысли, общие мечты. Уверенность, что рядом с тобой человек, который, если что-то случается, поможет, поддержит. И он, и я знаем, когда у другого какой-то сложный момент. Мы никогда особенно не выясняли, кто что должен делать в этой жизни, не было разделения обязанностей. Вот мы с мамой сейчас болели – он абсолютно все делал по дому: и в аптеку ходил, и обед готовил. Я могу, конечно, попросить: Володя, сходи на рынок. Но он сам идет. Я не прошу его: вымой посуду. Он сам подойдет и скажет: иди отдыхай, а я сделаю это. Хотя по характеру мы очень разные, но ценности в жизни у нас одинаковые.

— А какие вы разные? Какой он и какая вы?

— Я гораздо более замкнутая, более спокойная. Он легко воспламеняется, загорается моментально. Какая-то мысль пришла в голову – он должен ее моментально реализовать. Если он ее сразу не реализует, она отпадает, и появляется новое желание. У меня наоборот. Чтобы решиться на какой-то поступок, я долго думаю, сомневаюсь. Это касается и творчества, и жизненных ситуаций. Но когда я решаю, я делаю.

— Я видела последние полотна Володи – они замечательные. Художник, актер… вот сыграл в Риме драматическую роль Дягилева. А вы – только балерина?..

— Он вообще личность разносторонняя. И слава Богу. Это счастье. Одна профессия ушла – обрел что-то новое. А у меня жизнь так сложилась, что сначала был театр, работа, все силы уходили на работу, и жизнь была заполнена этим. Чем я увлекалась? Читала. В свободное время любила ходить в драматические театры. Мы говорили: вот уйдем на пенсию, будет много времени, будем путешествовать, встречаться с друзьями… Сегодня у меня вообще нет времени. И я думаю: как у меня было его много, когда я танцевала!

— Профессия балерины трагична. Ну, может, драматична. Врач лечит всю жизнь, швея шьет до самой старости, а у балерины в тридцать восемь лет – пенсия, все.

— В общем, да. Хотя я танцевала не до тридцати восьми, я танцевала очень долго. Правда, было довольно много травм, и были перерывы. Последняя «Жизель» была, когда мне исполнилось пятьдесят один. После этого я танцевала «Золушку», «Анюту», мы много ездили, путешествовали, танцевали с другими труппами. В какой-то момент ко мне подошел Андрей Петров и сказал, что хочет организовать балет «Кремлевский театр», не пойду ли я преподавать? Я сказала: давай. Мы собрали труппу, появились ученики. И я еще танцевала и уже преподавала. Но стала ловить себя на мысли, что у меня спектакль, а я пропускаю репетицию как педагог. Это стало меня напрягать.

— А последний день на сцене – после чего стакан водки, рыдания – этого не было?

— Нет, трагедии не было. Мне многие старшие коллеги говорили: танцуй, потом будешь жалеть, что мало танцевала, тебе будет сниться, что ты танцуешь. Нет. Когда я начала думать, что совмещать не получается, у меня не было даже мысли о том, что выбрать. Я ушла в своих учеников, в их проблемы, в их успехи, их неудачи.

— И это стало вашей жизнью. А кто любимый ученик?

— У меня любимых нет. Я их всех люблю. Они все очень разные, все интересные.

— Я смотрела по телевизору, какая-то девочка говорила о вас влюбленно…

— Наверное, Аня Никулина. Моя самая молодая балерина, очень хорошая девочка. Она в Большом. В «Кремлевском» у меня Жанна Бородицкая… да много…

— У вас нет своих детей – они вам как дети?

— По-видимому. Я очень хотела детей, но так сложилось.. не получилось просто. Несколько попыток, и последняя, может быть, самая трагичная, потому что как раз был период, когда у меня травма спины, и не было никакой гарантии, что я смогу вернуться на сцену, танцевать…

— Это когда у вас позвонок выскочил?

— Да, позвонок. Все врачи махали руками и говорили: с ума сошла, дай Бог, чтобы вообще ходила нормально, а не то, что танцевала. И я подумала: ну не буду я больше танцевать, буду мамой, будет ребенок, Бог с ними, с танцами. И когда, в середине, и это рухнуло, это было очень тяжело…

— Вы ведь не плакса?

— Вообще я не плакса. Но тогда плакала навзрыд.

— Катя, а одиночество вам знакомо? При всем том, что вы очень востребованы, рядом Володя, мама…

— Я совершенно спокойно переношу одиночество. Никогда не бывает так, что ах, мне скучно… По молодости бывало, потом – нет. Совершенно спокойно могу находиться сколько угодно одна. Мне всегда есть, чем себя занять. Хотя есть друзья, которых я очень люблю и ценю. К сожалению, их осталось не так много, многие ушли…

— А чем великая маленькая женщина отличается от сорванца внутри себя?

— Не знаю. Я себя не чувствую ни великой, никакой… Я обыкновенный человек.

— Что вам помогло защититься от славы?

— Наверное, мое счастье в том, какие люди меня окружали. Какая-то первая слава пришла в 57-м году, когда был Московский фестиваль молодежи и студентов. Мы не были избалованы ни прессой, ни каким-то вниманием. А после фестиваля, да еще когда я в школе получила золотую медаль, на меня набросились корреспонденты, и туда я должна идти, и здесь я должна присутствовать… В первые моменты я немного растерялась. Мне не то, чтобы очень хотелось присутствовать, мне это несвойственно. Если свободное время, лучше бы я провела его с друзьями или поехала куда-нибудь за город. Но главное, рядом была мама и мои педагоги. Они меня наставили: это никому не нужно, что тебе еще учиться и учиться… Они так все расчистили мне…

— У вас 94-летняя мама замечательная!

— Мама до сих пор меня учит жить.

— Она ведь дочка знаменитого философа Густава Шпета. Шпет – с одной стороны, с другой – Рахманинов. Для вас ваш род имеет значение? Как вы к этому относитесь?

— С гордостью. Дедушку я своего, к сожалению, не знала. Его арестовали в 1935 году, а я родилась в 1939-м. Он был расстрелян, хотя нам говорили, что он где-то в лагере всю войну был. Это были такие страшные времена! Не все мы понимали. Но с самого детства в семье был культ дедушки. Говорили, как бы он себя повел, что бы сказал. И это было неким законом.

— А Рахманинов?

— А он двоюродный брат моей прабабушки Зилоти.

— Важным человеком вашей жизни была Галина Сергеевна Уланова – что она вам дала?

— Почти все спектакли были сделаны с ней. Все дала – и в профессии, и в человеческих отношениях. Сперва были такие строгие отношения ученицы с учительницей. Галина Сергеевна – не тот человек, что сразу допускает к себе. Не помню, сколько лет прошло, когда мы сблизились, пошли откровенные разговоры, она начала приглашать к себе домой. Я всем делилась с ней, советовалась по самым важным личным делам… К сожалению, мы отдалились в конце… Я трудно пережила ее уход.

— Вы не скрываете своих лет…

— А зачем? Это моя жизнь. Если я несколько лет выброшу, значит, я выброшу кусок своей жизни. В ней было всякое – счастливое, горькое. Но это все мое, я все это прожила, что-то выстрадала, чему-то радовалась…

— Вы чувствуете возраст?

— Нет. Я почувствовала возраст один раз в жизни. Когда мне исполнилось двадцать. У меня были кавалеры, ухажеры, компании всякие. В молодости мы весело жили, было много всего. И вот, когда мне исполнилось двадцать, я подумала: все, жизнь закончилась. Да еще, как назло, стали присылать телеграммы: поздравляем с третьим десятком!.. Дальше все стало легче.

Цепочка дней, часов, ночей.

Цепочка лет, десятилетий

Связала нас одной судьбой.

И все, что сделано тобой

И мной на этом свете

Нерасторжимо.

Все прочней и тверже,

И надежней взаимосвязь.

И звенья эти –

Не распрямить,

Не расковать.

Не разогнуть.

Не разорвать.

А только дальше продолжать

И быть за все в ответе.

Владимир Васильев.

Поделиться видео </>

Екатерина Максимова — «маленькая великая женщина».

www.nsk.kp.ru

«Никогда ничего не просила для себя»

Екатерина Максимова

Балетный мир празднует 50-летие неповторимого творческого дуэта Екатерины Максимовой и Владимира Васильева – ярчайшей в мире звездной пары, которая сумела быть вместе полвека: и на сцене, и в жизни.

Подобных аналогов в истории балета попросту нет, поэтому закономерно, что Большой театр посвятил легендарным танцовщикам фестиваль, кульминация которого приходится на день сдачи номера “Культуры”, что в ваших руках, в печать. Потому о самом фестивале газета расскажет позже.

А накануне торжества Екатерина Сергеевна, проводящая в театре дни и ночи напролет, нашла время, чтобы ответить на наши вопросы.

– Вечера в честь вашего полувекового творческого юбилея прошли уже в Воронеже, Перми, теперь – Москва. Можно ли считать эту дату днем рождения вашего с Владимиром Васильевым дуэта?

– Нет, это просто год поступления в театр.

– Когда вы впервые вместе вышли на сцену?

– Первоклассниками в опере Делиба “Лакме”, потом в “Щелкунчике” перетанцевали много разных партий: и детей, и мышей, долго исполняли вместе па де труа, одно время я была маленькой Машей, Володя – моим братом.

– Потом “доросли” до главных партий в “Щелкунчике”. Он был первым вашим спектаклем в Большом?

– “Щелкунчика” мы станцевали еще в школе, спектакль шел на сцене филиала Большого театра. А в Большом, как и все выпускники, мы попали в кордебалет. Володя прошел весь кордебалетный репертуар в классике, много танцевал в операх.

Моим дебютом была четверка маленьких лебедей в “Лебедином озере”, потом – подруги и виллисы в “Жизели”. Первый спектакль, в котором мы вместе исполняли главные партии, – “Каменный цветок”.

– И тогда дуэт сложился?

– Это получилось как-то постепенно.

– А роман, что складывался вне сцены, играл какую-то роль?

– Наверное, играл. Симпатии возникли еще в школе, и нам, конечно, хотелось танцевать вместе. Мы не думали об этом, да и не от нас это зависело. На выпускном экзамене Володя танцевал “Пламя Парижа” не со мной, а у меня была “Жизель” – не с ним. В наше время такие вопросы – буду танцевать “Спартака” только с Васильевым или выйду в “Щелкунчике” только с Максимовой – не возникали. Так что дуэт не сразу получился.

– Не потому ли, что в вашем будущем классической танцовщицы педагоги не сомневались, а в выпускнике Васильеве классика не видели?

– Да он сам не видел! И об этом мы тоже не задумывались – танцевали то, что нам поручали. Это сейчас случается, что артисты ставят условия: это я буду готовить, а от этого – увольте, с этим партнером – хочу, с этим – нет.

С Володей и по времени появления премьер в репертуаре мы не совпадали: я станцевала “Жизель” намного раньше него, а “Дон Кихота” подготовила годами позже. И партнеры были разные. Володя танцевал со всеми звездами Большого: Улановой и Плисецкой, Лепешинской и Стручковой. Моими партнерами были великолепные танцовщики: Николай Фадеечев, Марис Лиепа, Миша Лавровский. Наверное, хорошо, что мы не всегда на сцене были вместе, с другими партнерами была иная эмоциональная наполненность, и каждый спектакль отличался чем-то новым.

– То, что весь мир до сих пор (и время тут что-либо изменить бессильно) называет вас Катей и Володей, вам приятно?

– Да, мне это нравится. В театре осталось очень мало людей старшего поколения, но остались, и они до сих пор говорят мне Катя. Не только артисты, но бутафоры, реквизиторы, рабочие сцены.

Екатериной Сергеевной меня стали называть только ученики, да и то поначалу условно. Студенты ГИТИСа, где я начала преподавать, были уже сложившимися артистами, меня называли по имени-отчеству, а потом мы выходили на улицу, и они тут же говорили: “Ну, Кать, пошли…”

– Хорошо, что вы преодолели свою скромность, о которой ходят легенды, и решили провести фестиваль. Как выбирали репертуар ?

– Это была не наша идея. Провести фестиваль предложила дирекция театра, объявив, что будет несколько спектаклей и Гала, на который пригласят иностранных солистов. Гала, кстати, можно назвать и вечером дебютов – во всех номерах танцуют новые исполнители. Я же решила, что балеты, которые вели мы с Володей, должны получить мои ученицы. Не могу же я какой-то из них сказать: “Ты не будешь танцевать спектакль”. Аня Никулина готовит “Жизель”, Марьяна Рыжкина, и тоже впервые, выступит в “Анюте”, Галя Степаненко станцует в “Дон Кихоте”.

Выбывшую на время Свету Лунькину в “Щелкунчике” заменит Настя Горячева, а партнером станет Артем Овчаренко. Не могу считать Настю своей ученицей, но с ней я репетировала и “Русскую”, и “Мазурку” Голейзовского.

– Суламифь Мессерер рассказывала, что когда вас принимали в балетную школу, то педагогов, очарованных вашими данными, насторожил ваш маленький рост. Тогда решили вызвать маму. Вошла очень высокая, строгая женщина, и члены комиссии онемели, – так было?

– Они испугались, конечно, не маминой строгости, а ее роста. Помню, когда я училась в младших классах, многие советовали забрать меня из балетной школы: “Она вырастет, как мама, и все равно ничего танцевать не сможет”. Тем более что у меня для моего возраста и роста была довольно большая нога, а это одна из примет того, что ребенок будет резко расти. Но за все время обучения в школе нога выросла всего на два размера, с 33-го по 35-й. Большая нога, высокая мама – но я не выросла. Даже, наоборот, не доросла.

– У вас богатая родословная: Сергей Рахманинов – дядя вашей бабушки, а русский философ, психолог, теоретик искусства, переводчик Густав Шпет – ваш родной дедушка. Ощущали избранность? Дедушкины гены вы как-то чувствуете?

– Дедушку я не знала, он был расстрелян в Томском лагере в 1937-м, за два года до моего рождения. Но в доме его почитали и постоянно цитировали. Звучали такие фразы: “Дедушка поступил бы так, дедушка любил это, дедушка это бы понял”. И его образ живет во мне до сих пор как высокий идеал.

Мама воспитывала меня достаточно строго, и она как профессиональный редактор, конечно, развивала меня. Когда я еще не умела читать самостоятельно, мама много читала мне вслух. Потом, в школьные годы, не заставляла, но настоятельно рекомендовала внимательно изучать Пушкина, Толстого, Чехова, Тургенева, Бунина.

– Вас награждали разными эпитетами, среди которых “мадам “Нет”, “великая молчунья”. Они быстро закреплялись. Кто их придумывал?

– Друзья. Впервые назвал меня “Мадам “Нет” наш французский друг, фотограф Анри Лартиг. На большинство вопросов я отвечала сначала: “Нет, не надо, не справлюсь”. Долго я была “бэби Большого театра” – это придумали американские корреспонденты после гастролей Большого. Приехала я туда ребенком в свой первый театральный сезон, танцевала небольшие партии, но обо мне начали говорить.

– Вы лукавите, когда утверждаете, что легко ушли со сцены и вам даже не снится, что вы танцуете?

– Нет. Так сложилась жизнь, что я ушла со сцены легко. Во-первых, все-таки очень долго танцевала. Во-вторых, уже начала преподавать и репетировать – сначала в институте, потом в Театре “Кремлевский балет”, где надо было начинать все с нуля.

В годы, когда я еще танцевала, но уже преподавала, поняла, что сочетать эти две профессии невозможно. Ловила себя на том, что, когда у меня назначен спектакль и я вынуждена пропускать репетиции с ученицами, то начинаю думать: “Скорее бы этот спектакль закончился, надо бежать на репетицию”.

В балете “Золушка” я танцевала главную героиню, а мои девочки – вариации времен года. После одного из спектаклей Раиса Степановна Стручкова сказала: “Как можно? У тебя впереди вариация, а ты смотришь на своих девочек и думаешь только о том, как они станцуют!” Наступил момент, когда выход на сцену меня стал тяготить. Быть может, просто я натанцевалась?

– Помню, вы не хотели танцевать Золушку …

– Нет, не хотела и станцевала случайно, так сложились обстоятельства. В “Кремлевском балете” Васильев ставил “Золушку”, а я репетировала его хореографию со своими ученицами. Сам он готовил в этом спектакле партию Мачехи, и не потому, что хотел танцевать, а просто никого не мог найти на эту роль. Буквально перед самой премьерой приехали французские импресарио и сказали, что они хотели бы вывезти спектакль в Париж, но при условии, что будет танцевать не только Володя, но и я. Соглашаясь, думала о театре: коллектив еще молодой, гастроли в Париже – отличная реклама, а для ребят – возможность увидеть мир.

– Как вы стали ученицей Улановой? Это связано с тем, что Галина Сергеевна выбрала себе в партнеры начинающего танцовщика Васильева?

– Нет, с Володей это не связано. Когда я пришла в театр, Галина Сергеевна заканчивала танцевать и, по-моему, не готовила себя к педагогической деятельности. Тогда руководил театром Леонид Михайлович Лавровский, с которым Уланову объединяла долгая творческая жизнь. Он не хотел, чтобы Галина Сергеевна уходила: “Попробуй преподавать”. Уланова не кинулась отвечать на это предложение, но Лавровский убеждал: “Всегда можно отказаться. Выбирай, кого хочешь: великую балерину или начинающую”. Она выбрала меня. Счастливый случай.

– Елизавету Павловну Гердт мне не довелось знать, а на репетициях Улановой и Стручковой бывать посчастливилось. В работе они были очень разные, но когда репетировали с вами, то эта разница становилась менее заметной.

Многое зависит от ученика. Мои девочки и в Большом театре, и в Балете Кремля все разные – одна не похожа на другую. И мы были такими же разными у наших педагогов. Галина Сергеевна не пыталась нас, Тимофееву, Адырхаеву, Семеняку, Прокофьеву, меня, причесать под одну гребенку и клонировать еще нескольких Улановых. Совсем наоборот. Педагоги стремились из каждой “достать”, “вытянуть” индивидуальность. Эту цель они привили и мне.

– Галя Степаненко, опытная балерина, – из ваших новых учениц. Как она попала к вам?

– Она сама попросилась после кончины Раисы Степановны, с которой работала последние годы. Ей показалось, что у нас с ее прежним педагогом много общего в отношении к искусству, да и в смысле человеческих ценностей.

– Это, конечно, шло от Гердт, вашей общей наставницы?

– Безусловно. У Елизаветы Павловны я училась в школе, со Стручковой работала только последние годы своей танцевальной жизни, но нас связывала Гердт. Раиса Степановна ее очень уважала, считала второй мамой, и та относилась к ней как к любимой дочери. В доме Елизаветы Павловны мы часто встречались, и с моих ученических лет Раиса Степановна с повышенным интересом относилась к тому, что со мной происходит. Нас всех, помимо работы в репетиционном зале, объединяло человеческое взаимопонимание.

– Раиса Степановна работала с вами в то время, когда возглавляла журнал “Советский балет”, и мы, сотрудники редакции, помним, что все проблемы отходили на второй план, если что-то случалось с вами, Володей или Татьяной Густавовной, вашей мамой. Она относилась к вам как к самым родным людям.

– Близкие отношения были всегда, но родственными они стали после трагической гибели Александра Лапаури – он и Раиса Степановна были совершенно уникальной парой, друг без друга – никуда. Вскоре ушла из жизни и Елизавета Павловна.

– Вы работали с разными хореографами, и одним из первых был Голейзовский.

– То, что он был в нашей жизни, – огромное счастье. Ему не разрешали ничего ставить, тем более в столичных театрах, его ранние спектакли были сняты с репертуара. Потом позволили сочинять номера для учеников балетной школы. Для нас, детей, это было открытие совершенно новой хореографии, неизвестного стиля. С ним было безумно интересно работать и общаться. Он писал стихи, рисовал, лепил.

Его эрудиция была безгранична. Мы часто бывали у него дома и завороженно слушали его рассказы. Удивительно, что несмотря на трудную жизнь, гонения, он оставался поразительным жизнелюбом. Не потому, что не видел много несправедливого вокруг. Видел, но считал, что в жизни все равно побеждает красота. Были такие случаи, когда кто-то начинал описывать какую-то женскую внешность: она такая – нос крючком… “Какая? – прерывал Касьян Ярославич. – Посмотри, какая она прекрасная”. Красоту он видел во всем, вырезал из каких-то сухих коряг великолепные фигурки.

Бывало, приходим к нему усталые, кислые, он спрашивает: “Почему такое настроение?” “Погода ужасная: дождь, слякоть, холодно”, – отвечаем. Он удивляется: “Да посмотрите в окошко, какой прозрачный дождик идет, как сверкают лужицы!” И в природе, и в людях умел находить прекрасное.

– Голейзовский, похоже, оказался хореографом, танцы которого невозможно восстановить, хотя многие исполнители помнят его номера…

– Дело в том, что его способность найти в каждом человеке что-то прекрасное, обернулась обратной стороной. Когда мы начали с ним работать, то не были звездами, а сколько было таких случаев, когда с посредственными танцовщиками он делал потрясающие номера, которые потом никто не мог повторить! Касьян Ярославич открывал такие глубины в ребятах, из которых танцовщиков, увы, не получилось. Он лепил из человека, какой он есть, из фактуры, которая ему дана.

А его манера работать! Когда он сочинял, то никогда не употреблял балетные термины – встань-де в первый арабеск или в аттитюд. Он говорил образами. В “Мазурке” просил нарисовать солнышко, заглянуть в лужицу, раздвинуть облака. В “Русской” – проплыть лебедушкой, поднять руку и полюбоваться колечками и браслетами. Лепилось из тебя, создавалось на твоих глазах. Как такое повторить?

– Без вашей улыбки, без глубинного чувства озорства, которое скрыто в реальной жизни, не появились бы знаменитые максимовские телебалеты, да и “Гусарская баллада”… Как телевидение вошло в вашу жизнь?

– “Гусарская баллада” появилась раньше. Спектакль был перенесен из Питера. Фильмы-балеты рождались трудно, в них то ли не верили, то ли считали, что это не нужно. Заявка “Галатеи” пролежала на московском телевидении десять лет. Александру Белинскому это надоело: “Поедем в Питер, там, конечно, не такие технические условия, как в столице, но что делать?”

Нет худа без добра, за эти годы сформировался как хореограф Дмитрий Брянцев, который тогда еще танцевал в труппе “Молодой балет” и только начинал ставить. Белинский попросил меня встретиться с этим неизвестным хореографом, и оказалось, что есть за что цепляться. Совпало.

– А как в вашей жизни появился Бежар?

– Тоже случайно. Бежар ставил “Петрушку” и пригласил Васильева.

– Васильева выпустили работать к Бежару? В 70-е годы?

– Его не пускали. Долго удерживали. Пока он не пригрозил: “Если вы меня не отпустите, уйду из театра и найду способ уехать”. Возможность поработать с Бежаром – такое выпадает раз в жизни. Я в то время была где-то за границей, и у меня появилась возможность наведаться в Брюссель.

– Вы были знакомы с Бежаром?

– Первый раз мы с Володей увидели Бежара в 1961 году, когда он только начинал ставить. В Париже мы попали на репетицию “Вальпургиевой ночи” и были совершенно сражены, потом видели много его спектаклей и номеров. На этот раз я поехала из любопытства – посмотреть, как работает Бежар, а он в то время готовился к своему 50-летию.

– А Васильев в это время был у Бежара?

– Да, и он ставил на него “Петрушку”, я сидела на репетициях. В первой части юбилейного концерта должен был идти “Петрушка”, во второй – отдельные номера. И вдруг Бежар говорит: “Что ты сидишь просто так? Станцуй что-нибудь в концерте. Например, адажио из “Ромео и Юлии” с Хорхе Донном”. Я этот спектакль Бежара не видела. Когда он мне показал запись 18-минутного фрагмента (я не из тех, кто быстро учит текст), то, естественно, я сказала: “Нет”. До концерта оставалось три дня, Хорхе Донн успокаивал: “Ничего, ничего, все сделаем”. Действительно, он мне очень помог, и мы станцевали. Казалось, на этом все закончилось.

А вскоре труппу Бежара решили пригласить в Москву на гастроли. Бежар приехал на переговоры. В гастрольной программе не хватало одного спектакля. Бежар перечислял все свои 120 постановок, но чиновники опасались: вдруг привезут что-нибудь криминальное, что испортит наш классический балет. Услышав знакомое и неопасное название – “Ромео и Юлия”, они встрепенулись и согласились. У Бежара в тот момент спектакль не шел – он все время варьировал свой огромный репертуар: одни спектакли несколько лет “отдыхали”, потом всплывали на афише.

После встречи Бежар приехал к нам домой в полном восторге: “Завтра ты летишь репетировать со мной “Ромео и Юлию”. А гастроли были объявлены, танцевать надо было дней через десять. Как всегда, я сказала: “Нет, нет, нет. Не успею, не смогу, невозможно”.

– Вы ведь “мадам “Нет “…

– Да-да. “И вообще, – тут же добавила: кто мне визу даст?” В те времена не было никаких “шенгенов”, и визы запрашивались заранее. Но он, оказывается, обо всем договорился, визу, действительно, сделали, и я уехала вместе с ним. Так что и этот спектакль возник случайно.

– Со студенческой практики в Большом театре помню картину, виданную потом много раз. Идете вы по коридору на сцену – мрачная, замкнутая, закрытая, и вдруг, переступив черту, преображаетесь: лучитесь солнечной энергией, радостью, счастьем. Можно ли сказать, что для вас сцена – бoльшая реальность, чем жизнь?

– Нет, так сказать я не могу. Не знаю, в силу характера или по иным причинам, но в жизни я себя не расплескивала. Может, из-за этого создавалось впечатление, что я неприступна и замкнута. Эмоции, силы я копила для сцены. В жизни могла эмоционально выплеснуться только с близкими людьми.

Никогда не занималась своей внешностью, никогда сильно не красилась, не делала сложных причесок, была равнодушна к повседневной одежде. Как свитер надену, так в нем и хожу – удобно. Вечером решаю, что утром обязательно продумаю свой наряд, но встаю и… скорее, скорее в театр, едва натяну свитер. Но это не касалось театра.

В театр приходила задолго до спектакля, тщательно гримировалась, продумывала все прически, костюмы. Сейчас мне кажется, что в каждом человеке заложены определенная сила и энергия для того, чтобы следить за своей внешностью. Наверное, я истратила их на сцену, а на жизнь не хватило.

– Вода камень точит, а время память сглаживает. Вы пережили тяжелый уход из Большого театра. Что-то сгладилось, какие-то отношения нормализовались?

– Что-то восстановилось, а какие-то отношения так и остались натянутыми. Со стороны Юрия Николаевича Григоровича – осталось. Считаю, это не самый лучший вариант. Ведь было в общей жизни хорошее: наш приход в театр совпал с приходом Григоровича, и это был для нас очень светлый период. Была когда-то дружба, потом ее не стало, но это не значит, что неприятие надо переносить на всю оставшуюся жизнь и на творческие процессы.

Жизнь многое расставляет по своим местам. Зачем культивировать конфликт до конца жизни? Не знаю. Все равно я соприкасаюсь с творчеством Юрия Николаевича, репетирую его спектакли.

– Как вы любите отдыхать?

– Уезжаю в Рыжевку, неподалеку от Щелыково, близ Кинешмы – в лес, тишину, где никого нет.

– Не переходя на личности и личные отношения – что такое традиции Большого театра для вас? Каким в идеале вы, будучи связанной с театром полвека, видите его путь в будущем?

– Дело даже не в традициях. Просто не надо терять того, что имеем. Не говорю о том, что театр не должен развиваться. Да от моих слов ничего и не изменится – театр все равно развивается: классические спектакли сегодня не танцуются так, как на премьере, лет сто назад. Техника идет вперед. Но дух спектаклей, то, ради чего они создавались, следует сохранять!

Много говорят о том, что нужно равняться на Запад, но я считаю, что завоеваний репертуарного театра терять нельзя. А что касается новых спектаклей, то их надо создавать, но не в ущерб классике, а классику надо обновлять – с этим не спорю. Технику классических спектаклей развивали все талантливые хореографы и исполнители. Собственно, техника росла на классических спектаклях, а не на современных. Все сложные пируэты, прыжки появлялись сначала в классических спектаклях, а потом уже перекочевывали в современные.

– Вы были из тех танцовщиков, которые открыли конкурсное движение. Сейчас конкурсов много – и у вас есть свой конкурс, на них может приехать любой танцовщик: подготовить программу, купить билет. А как было в ваше время?

– Были иные времена – с фестивалями молодежи и студентов, внутри которых были какие-то конкурсы. Первый балетный конкурс состоялся в 1964 году, в Варне. Всесильные Министерство культуры, Госконцерт, дирекция театра нас не спрашивали, хотим мы – не хотим, готовы – не готовы. Нам сообщали в приказном порядке: поедете, и все.

– Конкурсы привнесли в искусство балета спортивный элемент, что сейчас привычно. А тогда, вначале, было боязно ?

– Страшно не было. Было интересно, ведь собиралась молодежь со всего мира, мы видели новое. К тому же абсолютно не думали о том, что должны получить медали, важен был процесс, а не результат.

Сейчас к конкурсам готовятся специально, а мы не готовились. Нас отправили – мы приехали. На конкурс в Варну нас делегировали с Васильевым. Должны были танцевать па де де из “Спящей красавицы” и “Дон Кихота”. Но когда приехали, услышали: “Никита Долгушин оказался без партнерши. На втором туре Максимова будет танцевать с ним “Спящую”, а Васильев исполнит “Нарцисса”.

Полдень, жара, открытая площадка. Я привязывала к лицу темные очки, потому что от солнца после пор де бра у меня сразу выступали слезы. Мы с Никитой порепетировали и пошли танцевать. А сейчас идет какое-то натаскивание, и ставится цель – медаль во что бы то ни стало.

– Какие роли можете сейчас, по прошествии времени, назвать самыми дорогими?

– Не могу.

– Неужели Анюта не дорога особенно?

– Скажу – Анюта, а куда девать Жизель? Китри? Джульетту? Всех люблю. Единственно, что не нравилось, когда на гастролях приходилось танцевать одно и то же. Мне было интересно менять спектакли, после “Спартака” танцевать “Жизель”, потом “Дон Кихота”, а следом – “Спящую”. Все мои роли как дети, в которых вложены сердце, душа, силы.

– А когда показывают телефильмы с вашим участием, вы их смотрите?

– Нет.

– То есть Белинский прав, когда о вас рассказывая, дает в эфир вас, смотрящую себя на экране и приговаривающую: “Это ужасно. Не получилось “…

– Нас мало снимали, видео еще не было, но какие-то спектакли записывали. И когда я смотрела, то приходила в ужас – все, надо заканчивать, я на сцену больше не выйду. И сейчас не смотрю, чтобы не расстраиваться.

– В тоталитарном государстве любой крупный художник либо выступает против власти, либо подстраивается, и только немногие идут своим независимым от властей предержащих путем. Такое впечатление, что власть вы не замечали и никогда не шли на поклон, да и в диссидентских настроениях замечены не были. Вы действительно никогда и ничего не просили у сильных мира сего?

– Никогда не ходила к начальству, ничего не просила и ничего не требовала. Сначала, когда пришла в театр и у меня не было спектаклей, то переживала, сидела и ждала, когда мне дадут роль. О том, что было потеряно какое-то время, быть может, теперь жалею.

Потом, когда уже появился опыт общения с людьми театра, вновь настал период, когда мне давали очень мало спектаклей в Большом театре, тогда я перешла улицу и пошла в театр к Наталии Касаткиной и Владимиру Василеву. Станцевала “Натали” (это было чуть раньше), “Сотворение мира”, “Ромео и Джульетту”, много ездила с ними на гастроли.

Идти и что-то просить – совсем не в моем характере. А потом я считала это ниже своего достоинства, честно говоря.

– А за учеников просите ?

– За учеников – да. Вообще, не за себя я могу и попросить, и потребовать.

Елена Федоренко, газета “Культура”

www.classicalmusicnews.ru

От нас ушла великая балерина и «Великая молчунья Большого»

В этом году ей исполнилось семьдесят. Никто и не думал, что это последний день рождения в ее жизни. Несмотря на постоянную боль, причиняемую ей старыми балетными травмами, выглядела она как королева! Однако сегодня Екатерины Сергеевны не стало. 28 апреля ее к 12 часам ждали на репетицию в театр «Кремлевский балет», но она не пришла. Известие о ее уходе стало шоком для коллег, а ее мужа Владимира Васильева застало заграницей, в Италии. В Большом театре нам сказали, что пока неофициальный диагноз — сердечная недостаточность.

…Ее назвали еще Великой молчуньей Большого театра. Она никогда не участвовала в интригах и склоках главной сцены страны. Была интеллигенткой, каких мало.

С детства маленькая Катя мечтала танцевать и в десять лет поступила в Московское хореографическое училище. В седьмом классе станцевала первую роль – Машу в «Щелкунчике». После училища поступила на службу в Большой театр, и сразу же, практически минуя кордебалет, стала танцевать сольные партии.

Вскоре в СССР практически не осталось людей, которые бы не знали имя этой балерины. Даже иностранцы научились выговаривать «Екатерина Максимова» практически без акцента!

Крест на ее карьере едва не поставила травма позвоночника, которую она получила на репетиции балета «Иван Грозный». Была сложная верхняя поддержка, из которой балерина неудачно вышла. В результате у нее «выскочил» позвонок.

Под вопросом было ее нормальное передвижение. Но она, при помощи мужа и своей силы воли сумела справиться с болезнью. Целый год носила специальный корсет и делала упражнения, разработанные для нее Владимиром Викторовичем. 10 марта 1976 года Екатерина Максимова вновь вышла на сцену Большого. В «Жизели». Первый ее выход был встречен овациями. Да какими! Музыки просто не было слышно. Зато потом публика следила за каждым ее движением затаив дыхание!

Поклонники по всему миру благодарили ее как умели. В Бразилии сделали из гвоздик огроменное сердце, после «Щелкунчик» под новый год вручали елочки, а в Сибири дарили ананас, потому как с цветами там было туго.

Екатерина Сергеевна рассказывала, что ей претило воспользоваться своей славой. Но однажды, когда они перегоняли с мужем микроавтобус из Европы, ее известность помогла! В Бресте они попали в огромную очередь на таможне. Так вот, одна из сотрудниц ее узнала. Оказалось, видела в ГАБТе «Пламя Парижа». Тут же притащила красивый букет и пропустила без очереди.

В другой раз на гастролях в Кировском театре ей понадобился массажист. Воспользоваться его услугами, она могла лишь поздно вечером. Если вы помните, по советским законам женщине в такое время нельзя было принимать в своем номере мужчину. Пришлось ей писать записку в обком партии с просьбой разрешить визиты массажиста. Под стеклом у консьержки лежала записка «Максимовой разрешается иметь в номере мужчину после 23 часов».

Талант Екатерины Сергеевны был многогранным. Поначалу ее считали «голубой», то есть лирической балериной. А она мечтала о искрометной роли Китри в «Дон Кихоте».

— Первое время я считалась чисто лирической балериной. «Жизель», Сильфида в «Шопениане», Мария в «Бахчисарайском фонтане», «Золушка», Муза в «Паганини» – рассказывала она, — Как меня отговаривали, как пугали: «Ты что, с ума сошла?! Нельзя так рисковать! Китри — совсем не твое амплуа!» Никто не верил, все считали, что «Дон Кихот» не мой балет. Даже Галина Сергеевна Уланова — она говорила: «Ну что ж, попробуй, конечно…» — а сама не верила. Но Китри получилась, и тогда было забавно слышать от людей, впервые увидевших меня именно в «Дон Кихоте», совсем другие речи: «Максимова — идеальная Китри! Не может быть, что она танцует еще и Жизель!»

Тут на балерину стали навешивать новый ярлык. В ней видели комедийную актрису. Но тут «эталон классической балерины», как ее называли, блеснула и в совершенно другой хореографии — в «Голубом ангеле» станцевала жестокую Розу, у Пети в «Ромео и Юлии» трагическую Юлию. Кстати, потом ее завалили письмами: «мы вас уважали, а вы показывает то, что можно себе позволить лишь в постели!» Впрочем, время все расставило на свои места и сейчас уже мало кто сомневается, что она была нет, навеки остается гениальной балериной двадцатого века!

Балерина Илзе Лиепа:

“Я “выпрямляла” себе ноги, глядя на Максимову”

Когда я была маленькой, отец однажды подбросил меня в санаторий «Дома актера», – вспоминает Илзе Лиепа. – Там я встретилась с Екатериной Сергеевной — она восстанавливалась после травмы в спортзале. Тогда я уже мечтала стать балериной, поэтому старалась повторить движения Максимовой. У нее были невероятно пластичные ноги с очень красивым подъемом. Я ловила глазами, как она ступней выписывает балетные па. А после дома засовывала в спинку кровати ноги, чтобы «выпрямить» ступни, как у Екатерины Сергеевны.

Удивительно, что Екатерина Сергеевна ушла из жизни в православный праздник Радоницу. Судьба балерины – это мученическая судьба: потерянное здоровье, искалеченные ноги, спины – все это было у Екатерины Максимовой. Я знала, что у Максимовой была настолько серьезная травма спины, что было непонятно сможет ли она танцевать дальше. Но она усилием воли вернулась к профессии. Чего только не делала, чтобы восстановиться, даже спала на досках…

Заслуженный артист России Андрис Лиепа: «У нее не было ни возраста ни веса»

— Екатерина Максимова — уникальная балерина, легкая, как девочка, у нее не было возраста. Мы были партнерами в балете «Золушка». Она была настолько невесомая, что можно было выполнить любую поддержку.

А разговаривали всего неделю назад. Договорились провести творческую встречу с учениками балетной школы «Лондон боди скул», которую создала Илзе. В школе есть зал, названный в честь Васильева и Максимовой «Володя и Катя». Именно в этом зале мы хотели устроить выставку Володиных картин. Эта идея их очень воодушевила. Екатерина Сергеевна была в такой замечательной форме, что если бы не проблемы со здоровьем, она бы и сегодня продолжала танцевать.

Художественный руководитель театра «Кремлевский балет» Андрей Петров:

«В минувшее воскресенье Екатерина Максимова еще работала в театре»

В последние годы Екатерина Максимова работала старшим педагогом-репетитором в Театре «Кремлевский балет», куда она приходила каждый день, вплоть до минувшего воскресенья

— А началось наше сотрудничество с того, что Екатерина Сергеевна станцевала у нас премьеру «Золушки». Кстати, она ушла со сцены, как балерина, именно в нашем театре,- рассказал Андрей Петров, создатель театра «Кремлевский балет». – И до минувшего воскресенья работала старшим педагогом-репетитором. В воскресенье мы виделись на спектаклях «Ромео и Джульетта» и «Лебединое озеро», в которых танцевали ее ученицы — Александра Тимофеева и Наталья Балахничева. А потом было обсуждение спектаклей, как обычно у нас это проходит. Ничто не предвещало беды, Екатерина Сергеевна не жаловалась на здоровье. И вот сегодня утром пришла трагическая новость. Мы отменили репетиции, ученицы Екатерины Сергеевны не могут поверить в случившееся.

Директор театра «Кремлевский балет» Сурен Шаумян:

«Мы стали сиротами»

С Кремлевским балетом Екатерина Сергеевна сотрудничала с 1990 года

— Мы пригласили ее на должность педагога-репетитора и постарались создать ей самые комфортные условия и она это очень ценила. – рассказывает Сурен Сергеевич, — Екатерина Сергеевна была очень корректным человеком, опытнейшим и профессиональным педагогом. Девочки записывали ее замечания по партиям в тетрадки! Ходили за ней по пятам, чтобы показать, как они поработали, после ее замечаний. В последнее время ей было очень тяжело физически. Она много болела – давали знать о себе старые профессиональные травмы. Мы ждали ее на репетицию, и тут это страшное известие! Сейчас вся труппа собралась вместе, мы осиротели. Наши балерины плачут!

ВЕРСИЯ

Как рассказывают знакомые балерины, несколько лет назад во время конкурса артистов балета, который проходил в Перми, Екатерина Максимова плохо себя почувствовала. Врачи ей сделали укол, после этого ей стало еще хуже. Вроде бы занесли инфекцию, началось заражение, в результате возникли проблемы с ногами. Владимир Васильеву носил своею жену на руках.

«Екатерина Максимова — «маленькая великая женщина»

Совсем недавно, в феврале,а Екатерина Максимова отпраздновала свой юбилей, 70-летие. Накануне этого события она встретилась с обозревателем «Комсомольской правды» Ольгой Кучкиной. Публикуем фрагменты из этой беседы:

— Профессия балерины трагична. Ну, может, драматична. Врач лечит всю жизнь, швея шьет до самой старости, а у балерины в тридцать восемь лет – пенсия, все.

— В общем, да. Хотя я танцевала не до тридцати восьми, я танцевала очень долго. Правда, было довольно много травм, и были перерывы. Последняя «Жизель» была, когда мне исполнилось пятьдесят один. После этого я танцевала «Золушку», «Анюту», мы много ездили, путешествовали, танцевали с другими труппами. В какой-то момент ко мне подошел Андрей Петров и сказал, что хочет организовать балет «Кремлевский театр», не пойду ли я преподавать? Я сказала: давай. Мы собрали труппу, появились ученики. И я еще танцевала и уже преподавала. Но стала ловить себя на мысли, что у меня спектакль, а я пропускаю репетицию как педагог. Это стало меня напрягать.

— А последний день на сцене – после чего стакан водки, рыдания – этого не было?

— Нет, трагедии не было. Мне многие старшие коллеги говорили: танцуй, потом будешь жалеть, что мало танцевала, тебе будет сниться, что ты танцуешь. Нет. Когда я начала думать, что совмещать не получается, у меня не было даже мысли о том, что выбрать. Я ушла в своих учеников, в их проблемы, в их успехи, их неудачи.

— И это стало вашей жизнью. А кто любимый ученик?

— У меня любимых нет. Я их всех люблю. Они все очень разные, все интересные.

— Я смотрела по телевизору, какая-то девочка говорила о вас влюбленно…

— Наверное, Аня Никулина. Моя самая молодая балерина, очень хорошая девочка. Она в Большом. В «Кремлевском» у меня Жанна Бородицкая… да много…

— У вас нет своих детей – они вам как дети?

— По-видимому. Я очень хотела детей, но так сложилось.. не получилось просто. Несколько попыток, и последняя, может быть, самая трагичная, потому что как раз был период, когда у меня травма спины, и не было никакой гарантии, что я смогу вернуться на сцену, танцевать…

— Это когда у вас позвонок выскочил?

— Да, позвонок. Все врачи махали руками и говорили: с ума сошла, дай Бог, чтобы вообще ходила нормально, а не то, что танцевала. И я подумала: ну не буду я больше танцевать, буду мамой, будет ребенок, Бог с ними, с танцами. И когда, в середине, и это рухнуло, это было очень тяжело…

— Вы ведь не плакса?

— Вообще я не плакса. Но тогда плакала навзрыд.

— Катя, а одиночество вам знакомо? При всем том, что вы очень востребованы, рядом Володя, мама…

— Я совершенно спокойно переношу одиночество. Никогда не бывает так, что ах, мне скучно… По молодости бывало, потом – нет. Совершенно спокойно могу находиться сколько угодно одна. Мне всегда есть, чем себя занять. Хотя есть друзья, которых я очень люблю и ценю. К сожалению, их осталось не так много, многие ушли…

Читайте подробнее «Екатерина Максимова — «маленькая великая женщина»

МЕМУАРЫ

«Человек говорил: «Я с Максимовой!» Его пропускали, а меня — нет…»

В своих воспоминаниях «Мадам Нет» знаменитая балерина была очень откровенна

Воспоминания Екатерины Максимовой вышли пять лет назад в издательстве «АСТ-пресс»: знаменитая балерина не очень любила общаться с журналистами, а тут сама откровенно рассказала о своей жизни.

Никогда ни звездой себя не ощущала, ни примой, ни сверхбалериной, никогда не считала, что мне все дано. Да, конечно, я народная артистка СССР, орденоносец, лауреат ряда престижных премий (среди которых, например, премия Парижской академии танца как лучшей балерине мира). Но для меня это вовсе не основание для того, чтобы увериться в своей исключительности.

В жизни мой «звездный» статус никак не проявляется: меня никто нигде не узнает, на разные вечера, презентации, встречи вечно кто-нибудь «за ручку» проводит. Бывали случаи, когда кто-то идет впереди, заявляет: «А я с Максимовой!» Его пропускают — меня нет.

Правда, однажды произошел совершенно анекдотичный случай, когда мое имя помогло продвинуться в очереди. Ехали мы тогда с Володей (Васильевым- Ред.) из Лондона в Париж — наш микроавтобус перегоняли. Из Парижа отправились в Москву и застряли на польско-советской границе. Стояли долго, в Бресте выстроилась дикая очередь, двое суток там проторчали, по полметра в час продвигались. Когда Володя уставал, «вырубался», за руль садилась я. А не дай Бог, заснешь — тут же кто-нибудь на твое место втиснется. Наконец подъезжаем — и, конечно, теперь начинаются какие-то бумаги, бесконечные кабинеты, подписи, разрешения. Ходим, мыкаемся, заглядываем во все двери. И вот в одном кабинете сидит какая-то дама, смотрит на меня и вдруг начинает ойкать:

— Ой! Неужели?! Вы Максимова?!

— Да…

— Ой, знаете, я вас видела в «Пламени Парижа»!

— Как вам это удалось?! Я ведь всего один раз в жизни этот балет станцевала!

— Ну как: я приезжала в Москву, ходила в Большой театр и видела вас на сцене! Мне так повезло, я такая счастливая!

Тут же откуда-то притащила букет: «Какие машины! Какая очередь!»…

Но обычно, когда начинаются разговоры: «А , вы такая звезда!» — я вспоминаю, как танцевала в Октябрьском зале в Ленинграде. Там, в маленькой комнатке, где еще и гладили, и шили, мне обустроили уголок для переодевания. И вот после выступления собрались в нашей комнатке гримерши, костюмерши, портнихи, окружили меня, и я услышала (как высшую степень восхищения, одобрения, признания): «Екатерина Сергеевна! Мы вас так любим! У вас такой успех — ну… как у Аллы Пугачевой!»… Или с Кобзоном произошла история в том же Ленинграде, когда я в начале восьмидесятых приехала туда на гастроли с ансамблем Московского Классического балета и жила в гостинице «Октябрьская». В здании гостиницы одно крыло предназначалось для «уважаемых людей», а другое — для всех остальных. Приходила я в свой номер (в крыле «для всех остальных»), забиралась на постель — в свитерах, в шерстяных носках, в валенках, закутавшись еще и в одеяла, потому чтот холод стоял жуткий, не топили совсем! И вот заглянул ко мне Иосиф Кобзон, подивился: «Ты что тут делаешь?!» А я, прямо как по анекдоту, ответила: «Ну живу я здесь…»

Он меня пригласил на свой концерт, посадил в ложу дирекции, посвятил мне одну из песен… А после того как Иосиф Давыдович уехал, ко мне пришла администратор гостиницы и с поклонами перевела в номер, где жил Кобзон: шикарный, с роялем, с живыми цветами в вазах, а главное — очень теплый, и я наконец могла больше не кутаться. Оказывается, это «уважаемый человек» Иосиф Кобзон распорядился: «Переведите ее в мой номер!»…

Максим ЧИЖИКОВ

Соседка балерины Екатерины Максимовой: «Наша Катенька не собиралась себя хоронить»

Прима Большого театра внезапно скончалась на 71-м году жизни

Маленькой великой женщины, как назвал ее муж и партнер Владимир Васильев, больше нет.

Очень хрупкая, но и очень сильная, перенесшая множество балетных травм, мужественная и стойкая, она была образцом нежной женственности.

И человеческой порядочности. Не тщеславилась, не лезла вперед, не суетилась. Только работала. И только жила. Всегда сохраняя достоинство и честь.

В ее смерть соседи балерины просто отказываются верить. Люди, выходящие из подъезда дома в центре Москвы, где Екатерина Максимова последние 20 лет жила вместе с мужем и мамой Татьяной Густавовной, услышав знакомую фамилию, машинально притормаживают.

— Про Максимову уже знаете? — шепотом говорит дама с собачкой.

Ответ у всех одинаковый — кивок, вздох.

Для миллионов зрителей она была великой балериной Екатериной Сергеевной Максимовой. Для соседки по дому Натальи — просто Катенькой.

— Вслед посмотришь — ну просто о-о-очень юная, тоненькая Катя Максимова идет со своим крохотным коричневым тойтерьером. Около месяца назад, правда, был неприятный случай. Катя припарковала машину, она сама водила до последнего, шла из гаража домой. И тут на нее кинулась огромная овчарка. Ударила лапами. Катя упала. Такой хрупкой была!

— А буквально вечером 27 апреля она, как обычно в своих джинсиках, пошла прогуляться метров триста в сторону аптеки на Арбате, — продолжает Наталья. — А утром мы узнали эту страшную новость. Нет, я видела ее глаза: Катя точно не собиралась себя хоронить!

Ничего подозрительного поздним вечером накануне трагедии не заметила и консьержка Светлана.

— Екатерина с мамой, кажется, на какой-то концерт отправились. А после, уже перед сном, Катя спустилась на первый этаж и по традиции улыбнулась: «Спокойной ночи!» Она всегда так делала. Нам, консьержкам, это было очень приятно. Утром я заступила на смену. И…, — еле сдерживает слезы женщина. — Понимаете, Владимир Викторович Васильев еще в пути из Италии. И я боюсь увидеть его глаза, когда он войдет в подъезд. У них была образцовая семья! Столпом которой Владимир называл свою тещу (Татьяне Густавовне 95 лет. — Ред.). А ей сегодня очень тяжело: мать пережила дочь. Хоть бы только она выдержала этот удар.

Прощание с Екатериной Максимовой пройдет 30 апреля в 10.00 в атриуме Большого театра.

Раиса МУРАШКИНА, Ольга КУЧКИНА

Смотрите также на KP.RU:

Фотогалерея «Великая Екатерина Максимова»

Поделиться видео </>

Екатерина Максимова — «маленькая великая женщина».

www.kp.ru

WOMANUA женщина : Идеальная балерина: технические характеристики

Балет – искусство, прежде всего, телесное. Кто бы что ни говорил, но никакой драматический талант не заменит пару красивых выученных ног и легких поющих рук. Но при этом, если со сцены веет пустотой и никчемностью, никакие ножки от ушей с гигантскими подъемами этого не компенсируют.

Так из чего же состоит «идеальная балерина» и существуют ли такие в природе?

 

За последние десятилетия сложился вполне понятный и четкий набор параметров, по которым строгая приемная комиссия отбирает профпригодных  девочек в балетные школы. Среди них:

Выворотность. И чем больше, тем лучше. Выворотность – основа классического танца, без нее некоторые элементы даже не то что будут некрасивыми, их просто-напросто будет невозможно сделать. Выворотность – то есть разворот ноги наружу – можно наработать, НО только если предрасположенность к ней есть изначально. Если у сустава в вертлужной впадине нет места для разворота, никаким «лягушками», «бабочками» и прочими балетными зверствами его не развернуть – только вывихнуть.

Гибкость. Здесь, собственно, все понятно – стоит только посмотреть на современных балерин и на ту высоту, на которую они задирают ноги, и как изящно гнут спины, буквально складываясь пополам. Кому-то это не нравится, потому что, якобы, задранные до ушей ноги нарушают целостность и красоту истинно классического танца. Кто-то придерживается мнения, что даже классика не должна стоять на месте, а современные высокие амплитуды ее только украшают. Я, скорее, на стороне последних. Когда нога легко без напряжения взлетает вверх,  нарушая все законы человеческого тела, понимаешь, что нет ничего невозможного. Главное, не бравировать шагом, типа «ап, смотрите, как я могу!», чем грешит незабвенная Анастасия Волочкова, а задирать ножки, так сказать, со смыслом.

Высокий подъем. И не просто высокий, а с так называемой «горкой». Наверное, обычный, не знакомый с балетом, человек подумает, что с такой стопой явно что-то не так, но на сцене в пуантах это смотрится великолепно. Зачастую «подъемистые» стопы идут в нагрузку к «иксовым» ногам – то есть, как я уже говорила, проваленным в колене. Такими ногами гораздо тяжелее работать, к ним нужен особый подход, но именно они ценятся больше всего. Вообще, стопа для балерины очень важна: большой и “указательный” пальцы на ноге в идеале должны быть одной длины, без предрасположенности к плоскостопию и вальгусу, с длинным мягким ахилловым сухожилием.

Длинные конечности. Ноги и руки – основной инструмент балерины. Чем длиннее, бесконечнее нога, тем легче ею «выпевать» движения. Короткие ноги и руки, конечно, удобнее – особенно, в быстром танце, аллегро. В длинных легко «запутаться», но зато как же они прекрасны в адажио! Есть даже такое понятие как «индекс длинноногости». Его высчитывают при  приеме в балетную школу: меряют рост ребенка стоя и сидя (от макушки до мягкого места), потом рост сидя делят на рост стоя и умножают на  100%. Балетная норма: 49-52 %. Чем ниже %, тем лучше. Собственно, этот пресловутый индекс можно оценить и невооруженным глазом – ноги должны быть гораздо длиннее туловища.

Хороший прыжок. Прыжок, так же как и вывортность, дается от природы. Его можно наработать, можно научиться создавать на сцене его  иллюзию, как это делает, например, Захарова, но прыжок под колосники с зависанием, так называемым «баллоном», это редкость. Именно за счет своего феноменального прыжка прославилась когда-то юная Наталья Осипова – иногда кажется, что она действительно умеет летать!

Всё выше перечисленное входит в понятие «форма».

Вот портрет идеальной балерины: высокая, невероятно худая, длинноногая-длиннорукая-длинношеяя, шагастая, то есть способная забросить ногу на 180 градусов без всякого напряжения, с высоким подъемом и мягкими выворотными ногами. Вес взрослой балерины, несмотря на ее рост, не должен превышать 50 кг. Во время обучения правила еще более строгие – идеальный вес высчитывается по формуле «рост минус 122». Всех, кто выходит за эти рамки, исключают. Тип телосложения – предпочтительнее эктоморфы, у них тонкие «жилистые» мышцы, практически не способные «обрасти мясом», узкие ступни и кисти, короткий корпус. Им легче оставаться в форме, не нужно соблюдать строгие диеты – обмен веществ достаточно быстрый, все съеденное просто сгорает.

Идеальная балерина – здоровая балерина. Балет не прощает ни проблем с сердцем, ни со зрением, и, уж тем более, болезней суставов. Только здоровый человек с очень хорошим иммунитетом способен выдержать нечеловеческие балетные нагрузки, постоянное психологическое давление и конкуренцию.

Кроме того, идеальная балерина должна быть красивой. Сцена не склонна в политкорректности: она  не прощает ни большого носа, ни выпирающего подбородка, ни пухлых щечек. Да, гримом можно нарисовать какое угодно лицо и скрыть какие-то мелкие недостатки, но мы же сегодня говорим об идеале. Без красивого или хотя бы миловидного личика изобразить прекрасную Одетту или нежную Жизель как-то затруднительно.

Подводя итог «техническим параметрам» нашей идеальной балерины, не могу не упомянуть выучку. Даже безупречные ноги будут бессильны без хорошей школы и грамотного педагога. В России лучшими считаются три Школы – Академия им. Вагановой в Петербурге, Московская Государственная Академия Хореографии (МГАХ) и Пермское училище. Безусловно, они не гарантируют великолепную выучку и филигранную технику у каждой выпускницы, но даже сейчас, когда уровень обучения упал даже в этих заведениях, они остаются качественно лучше всех остальных в мире.

В завершение не могу не назвать «свою» балерину с идеальными параметрами – Светлана Захарова. Красива до невозможности именно с балетной точки зрения.

А кто из балетных идеален внешне с вашей точки зрения? Что бы вы добавили к списку технических характеристик?

*А о духовности, энергетике и наполненности – то есть, о НЕфизических составляющих мы поговорим в следующий раз)

womanua.blogspot.com

дата рождения, биография, карьера, дата и причина смерти

Екатерина Максимова — балерина, одна из самых ярких звезд советской сцены, карьера которой продолжалась с 1958 по 2009 годы. В 1973 она получила звание народной артистки СССР, еще через несколько лет стала лауреатом Государственной премии. На протяжении практически всей своей карьеры танцевала на сцене Большого театра, исполнив все самые значимые и известные партии.

Детство и юность

Балерина Максимова родилась 1 февраля 1939 года. Она появилась на свет в Москве. Росла в семье столичных интеллигентов. Ее дедушка Густав Шпет был философом, психологом, известным теоретиком искусств. Екатерина родилась через два года после смерти легендарного деда.

Профессии, связанные с творчеством, были у многих ее родственников. Например, мама работала журналисткой.

Интересно, что в детстве Катя не задумывалась о сцене. Шаловливая и непоседливая девочка мечтала стать пожарным или, на худой конец, кондуктором в общественном транспорте. Но судьба распорядилась иначе.

Первой талант в девочке рассмотрела ее мать. Она отвела ребенка к соседке — балерине Екатерине Гельцер. Однако та недолюбливала шумную тезку и отказалась оценивать ее таланты. Тогда в процесс включилась бабушка — Наталья Константиновна, дочь известного столичного предпринимателя Константина Гучкова. Она отвела Катю к балетному мастеру Василию Тихомирову. Тот и одобрил поступление девочки в хореографическое училище.

Образование

Получать творческое образование героиня статьи начала в 10 лет. Ей удалось преодолеть конкурс в 80 человек на место. Уже через несколько месяцев она впервые в своей жизни вышла на сцену.

Начинала свою карьеру с эпизодических ролей в спектакле «Щелкунчик», в котором у нее были партии куклы и снежинки. В постановке «Золушка» у нее была партия птички в свите феи Весны. На сцене она смотрелась настолько органично, что для всех стало очевидным — у ребенка большое будущее.

Вскоре в очередной постановке «Щелкунчика» ей доверили уже более значимую роль — девочки Маши. Она-то и принесла Кате первую в карьере награду — премию на Всесоюзном конкурсе артистов балета.

Наставницей балерины Максимовой была Елизавета Гердт. В 1958 наша героиня окончила хореографическое училище. Практически сразу ее приняли в труппу Большого театра, где педагогом и репетитором начинающей балерины стала легендарная Галина Уланова.

В начале карьеры

В труппе Большого театра балерина Екатерина Максимова проработала с 1958 по 1988 годы. Ее талант был сразу отмечен руководством, которое стало доверять ей ведущие партии. В это время большинство ровесниц будущей примы еще выступало в кордебалете.

Балерина Максимова поражала всех окружающих своей отточенной филигранной техникой. Казалось, что она была рождена, чтобы выступать в классических постановках.

Когда постановщики рискнули ей доверить исполнение современных партий, оказалось, что она органично смотрится и в этой роли. Тогда и стало очевидным, что возможности балерины Екатерины Максимовой практически безграничны.

Уже через год после того как девушку приняли в труппу Большого театра, она отправилась на гастроли в Канаду и США. Публика была восхищена талантом Екатерины и называла ее «маленьким эльфом». Фото балерины Максимовой печатали многие газеты, отмечая невероятную воздушность советской танцовщицы.

По итогам мирового турне ей вручили золотую медаль на Всемирном фестивале молодежи в Вене. После этого последовали гастроли в Китай и Скандинавию.

Работа с Григоровичем

Новым этапом в карьере танцовщицы стало сотрудничество с Юрием Григоровичем, которого в начале 60-х пригласили переехать из Ленинграда в Москву. Он поставил балет «Каменный цветок», в котором Максимовой досталась главная партия Екатерины.

От артистов Григорович всегда требовал одушевленной актерской игры, профессионализма и мастерства. Максимова блестяще справлялась с возложенными на нее обязанностями. В танце ее героиня трансформируется из лирической и слабой русской девушки в сильную женщину, готовую на все ради любви.

1961 год стал важным в биографии балерины Екатерины Максимовой. Она получила роль в одиннадцатом вальсе «Шопенианы», снялась в картине «СССР с открытым сердцем», которая снималась для зрителей Европы и США. В фильме танцовщица выступила в роли Жизели.

Вскоре в балете «Бахчисарайский фонтан» Максимова начала исполнять партию Марии, которая фактически досталась ей в «наследство» от наставницы Галины Улановой.

Творческий союз

В 60-е годы в советском балете обозначился один из самых ярких и известных творческих союзов — Екатерина Максимова и Владимир Васильев. Талантливый и всегда уверенный в себе артист балета сыграл важную роль в карьере девушки. Вместе они составили органичную пару, в которой как бы дополняли друг друга, нисколько не конкурируя в мастерстве.

Следующей звездной ролью в биографии балерины Максимовой стала партия Китри в «Дон Кихоте». Премьера, которая состоялась на сцене Большого театра в 1965 году, превратилась в настоящую культурную сенсацию для советской столицы. От балерины эта роль требовала предельной концентрированности, стремительности, невероятно большой скорости. Высокие прыжки жете постоянно приходилось сменять мелкими шажками в стиле па и энергичными вращениями. Максимова в полной мере воплотила в жизнь задумку балетмейстера Мариуса Петипа, буквально покорив столичную публику.

Стоит отметить, что Китри Максимовой кардинальным образом отличалась от того, как исполняли эту партию признанные в то время звезды — Суламифь Мессерер и Майя Плисецкая. У Екатерины героиня балета «Дон Кихот» была именно бесшабашной русской, а не темпераментной испанкой. Московские поклонники творчества танцовщицы стремились не пропустить ни одного ее выступления, покупая билеты на несколько спектаклей подряд.

«Спартак»

В 1968 году на сцене Большого театра состоялась премьера балета «Спартак» в постановке Юрия Григоровича. Екатерине Максимовой досталась партия Фригии. Эту драматическую роль Григорович писал специально для примы Большого, чтобы та получила возможность проявить все свой таланты. Эта партия была наполнена сложными акробатическими элементами, непростым хореографическим рисунком, оригинальными поддержками. Героиню Максимовой наделили особым ярким и запоминающимся характером.

В 70-80-е годы Васильев и Максимова стали настоящими символами и звездами Большого театра. Многие специально приезжали в Москву, чтобы сходить на балет с их участием.

В середине 70-х годов на пике славы у балерины случилась досадная травма, из-за которой ей на время пришлось прервать карьеру. На репетиции постановки «Иван Грозный» она неудачно вышла из верхней поддержки, получив травму позвоночника.

Несмотря на проблемы со здоровьем, через какое-то время балерина продолжила выступать. Боль в спине не утихала, приходилось торопиться. Готовились съемки фильма «Спартак», в котором ей предстояло исполнять партию Фригии. Из-за того что выступать балерине пришлось полностью не восстановившись, она усугубила травму позвоночника. На этот раз все оказалось намного серьезнее. Несколько месяцев Екатерина практически не двигалась. Врачи сомневались, сможет ли она вообще когда-нибудь ходить.

Триумфальное возвращение

Но Максимова не только встала на ноги, но через год снова вышла на сцену. Весной 1976 года она исполнила партию в «Жизели» в Большом театре. Казалось, что страдания, которые балерине пришлось перенести, наполнили образ ее героини дополнительной чувственностью и трагизмом. Легкомысленная Жизель, которой она была прежде, стала сильной и мудрой.

В том же году состоялась еще одна премьера — прима исполнила роль Эолы в постановке «Икар». Это был дебют Владимира Васильева в качестве балетмейстера.

Работа на телевидении

В то время перед артистами стояла задача не только выступать на сцене, но и нести искусство в широкие народные массы. Для этого Максимова и Васильев не раз участвовали в телепостановках.

В фильме-балете «Трапеция» героиня статьи исполняла роль Девочки, которая принесла ей огромный успех. Следом последовали картины «Моя прекрасная леди», «Галатея», «Гусарская баллада», «Старое танго». В 1983 году Васильева снялась в ленте «Травиата» в постановке Франко Дзеффирелли.

Последняя премьера в ее карьере пришлась на 1986 год. Максимова выступила в балете «Анюта», поставленном ее супругом Васильевым. Это был настоящий триумф — публику восхитила новая работа балерины.

В конце карьеры

Несмотря на это, уже спустя два года Григорович отправил на пенсию Максимову, которой на тот момент было 49 лет. Вместе с ней Большой театр покинули Майя Плисецкая, Владимир Васильев, Нина Тимофеева. В официальном приказе сообщалось, что все они не прошли творческий конкурс.

За несколько лет до своего увольнения артистка получила диплом педагога-балетмейстера, окончив театральный вуз. Уже с 1982 она преподавала хореографию в ГИТИСе. В 1990 ее пригласили в Кремлевский дворец съездов в качестве репетитора.

В 1998 году Максимова вернулась в Большой театр уже в качестве репетитора, когда Григоровича на должности балетмейстера сменил Васильев.

Личная жизнь

Яркий творческий дуэт Максимовой и Васильева со временем перерос в роман. Пара была знакома еще с поры учебы в хореографическом училище, но тогда они не были близки. Когда оказались в Большом театре, то поначалу каждый пошел своей дорогой. Чувства между влюбленными вспыхнули в середине 60-х годов. В 1966 они сыграли свадьбу.

У пары не было детей. Неоднократные беременности Максимовой регулярно заканчивались выкидышами. Это было для нее настоящей трагедией. Выяснив, что шансов родить нормального и здорового ребенка у нее практически нет, она окончательно отказалась от затеи стать матерью.

Своей дочерью на протяжении многих лет Максимова называла японскую балерину Юкари Сайто. Екатерина Сергеевна стала даже ее крестной матерью, когда азиатка решила принять православие. Также своими детьми Максимова называла всех своих учеников без исключения.

Смерть

Смерть балерины Екатерины Максимовой наступила 28 апреля 2009 года. На тот момент ей исполнилось 70 лет. Все ведущие отечественные СМИ вышли с подробными материалами, в которых рассказывалось о биографии и причине смерти балерины Екатерины Максимовой. Труппа Большого театра, родные и близкие героини статьи пребывали в трауре из-за ее кончины.

Причина смерти балерины Екатерины Максимовой — сердечная недостаточность. Ранним весенним утром умершую дочь обнаружила ее 94-летняя мать, которая когда-то самой первой рассмотрела ее талант. Смерть наступила в собственной квартире Екатерины Сергеевны в Москве, когда балерина спала.

Артистка была похоронена на Новодевичьем кладбище. На ее могиле установлен неотесанный красный гранитный камень, на которым выбиты имя примы и годы ее жизни. Причина смерти балерины Максимовой для многих стала неожиданностью, так как она на протяжении всей карьеры она заботилась о своем здоровье. Но все-таки годы взяли свое.

Ее супругу Владимиру Васильеву сейчас 78 лет. Он регулярно появляется на публике. В 2014 году выступил на церемонии открытия зимних Олимпийских игр в Сочи, исполнив партию Ильи Ростова в мини-балете «Первый бал Наташи Ростовой».

fb.ru

Екатерина Максимова. Малышка Большого театра

1 февраля 2009 года Екатерина Максимова отметила 70-летний юбилей, а в ночь на 28 апреля ее не стало. Ее жизнь похожа на прекрасный танец с полетами, поддержками. О том, почему портрет балерины появился на листовке «Их разыскивает милиция», где она потеряла обручальное кольцо и за что ее сравнили с Аллой Пугачевой, рассказывает Олег ПЕРАНОВ.

Екатерина Максимова

Когда и где родилась: 1 февраля 1939 года в Москве

Знак зодиака: Водолей

Умерла: 28 апреля 2009 года. Похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве

Семья: мать — Татьяна Максимова, до пенсии журналист, редактор; муж — Владимир Васильев, артист балета, балетмейстер

Образование: в 1958 году окончила Московское хореографическое училище, в 1980-м — ГИТИС (педагог-балетмейстер)

Карьера: с 1958 по 1988 год танцевала в Большом театре. Снималась в фильмах: «Галатея» (1977), «Жиголо и Жиголетта» (1980), «Анюта» (1982), «Фуэте» (1986), «Чаплиниана» (1987), «Классная дама» (1994) и др. С 1982 года преподавала в ГИТИСе. С 1990-го — педагог-репетитор театра «Кремлевский балет». С 1998-го — балетмейстер-репетитор Большого театра

Васильев вошел в больничную палату. Катя лежала на кровати — взгляд в потолок. Увидев его, расплакалась, как ребенок.

— Очень больно, Володя, — прошептала она. — Врачи сказали: хорошо, если вообще ходить смогу. Но о балете придется забыть. Как же так?!

Он погладил ее по руке.

— Не думай ни о чем плохом, родная. Ты обязательно вылечишься. Я что-нибудь придумаю.

Беда случилась на репетиции балета «Иван Грозный». Партнер поднял Катю в сложной поддержке и не удержал. Повернувшись в воздухе, Катя «слетела» на пол, на ногах устояла, но тут же охнула от боли. От удара выскочил позвонок, да так хитро, что определить характер травмы смог только опытный специалист «кремлевки». Тогда врачи на всю жизнь приговорили балерину к инвалидной коляске.

Неправильный пальчик

— Вашу дочь надо обязательно отдать в балет, — уверяли Татьяну Густавовну Максимову знакомые, глядя, как грациозно Катя играет в классики или как носится — почти летает — по двору в догонялки. Мама отвела дочку в балетную школу, когда той исполнилось 10 лет.

Приемной комиссии она понравилась: яркая, подвижная, гибкая. Только уж очень маленькая. Но, увидев Татьяну Густавовну, женщину высокую, успокоились: подрастет!

На первом же уроке, 1 сентября 1949-го, Катя познакомилась с Володей Васильевым. Он был младше на год.

— Не знаю, когда у нас возникла любовь, наверное, лет в 15-16, — рассказывал позднее в интервью Владимир Викторович. — А до этого мы относились друг к другу, как все мальчики и девочки, — просто с любопытством. Постоянными партнерами в танце Катя и Володя стали к концу учебы.

Кстати, юную балерину чуть не забраковали из-за особенного строения ступней. Второй палец на ножке 35-го размера оказался намного короче большого, а это значит, что стоять на пуантах для подросшей девочки проблематично. Но педагог, известная еще до революции балерина Елизавета Гердт, помогла Кате «крепко встать на пуанты» (короткий пальчик приходилось потом всю жизнь перебинтовывать до нужного размера). Научила танцевать выразительно, осмысливая каждое движение: «Ноги должны говорить!»

Расписались и разбежались

— Когда Володя и Катя выпускались в 1958 году из хореографического, я был на первом курсе Щепкинского училища, — рассказывает «ТН» артист Федор Чеханков, друг Васильева и Максимовой. — Все знали, что она лучшая ученица в выпускном балетном классе. Но выглядела ребенком! Никто и не удивился, что Катю и Володю позвали в Большой театр. Поженились они 3 июня 1961 года. То есть только расписались в ЗАГСе: у Кати назавтра был спектакль. И после росписи она тут же убежала на репетицию. А свадьбу играли уже на следующий день в квартире Максимовых в Брюсовом переулке. Поздравить молодых пришла сама Галина Уланова, которая взяла Катю под свое крыло в Большом.

Мадам Нет

Постовой ГАИ был удивлен: едет «Волга», а за рулем — никого. Взмахнул жезлом — машина остановилась. На водительском месте сидит девочка.

— Что я нарушила-то?

— Вы же совсем ребенок, вам нельзя за руль! — восклицает милиционер. И только взглянув на права, понимает: перед ним взрослая женщина.

«Даже сейчас, когда мне семьдесят, вахтеры на служебном входе иногда, обознавшись, спрашивают: «Девушка, вы к кому?» — смеялась Максимова.

Западные журналисты окрестили миниатюрную балерину «беби Большого театра». Но французский фотограф Жак Анри Лартиг — друг Максимовой — дал ей другое прозвище: Мадам Нет. Это потому, что Катя на все предложения сначала отвечала: «Нет».

— Все из-за моего характера, моей неуверенности, — признавалась балерина. — Когда мне что-то предлагали, я всегда сначала говорила: «Нет, я этого не смогу». Слава Богу, вокруг были люди, которые вселяли в меня уверенность, заставляли что-то делать, поверить в себя, в свои силы. И тогда что-то рождалось.

В профессии Максимова всегда все старалась делать на отлично. Но курьезов во время представлений балерине избежать не удалось.

«Мы танцевали с Леонидом Ждановым «Мелодию», — рассказывала она в книге. — Леня выносил меня на руках из-за кулис. Идет, под ноги себе смотрит, нет чтобы вверх глянуть! А я вижу, он меня прямо на огромную хрустальную люстру несет. На моей голове была намертво прикреплена диадема. Ею я и зацепилась за люстру. Леня идет, ничего не видит, несет меня, а я на голове «несу» люстру. Потом решилась — и что было сил дернула ее с крючка!.. Когда мы выступали в Колонном зале через несколько дней, служители с опаской спрашивали меня, не намерена ли я опять люстру срывать. А однажды нас пригласили на концерт в Кремль. Руководство страны сидело за столами, а между ними мы крутимся. Я в паре с Геннадием Ледяхом танцевала «Весенние воды». В один момент прыгнула к нему «рыбкой» — и с размаху въехала выставленной в сторону рукой в мороженое маршала Ворошилова. Испугалась. Но облизнула руку и стала дальше танцевать».

Ноги по ветру

— Мы много раз бывали вместе с Володей и Катей в Италии, — продолжает Федор Чеханков. — Помню, Володя танцевал в Вероне балет «Грек Зорба». Невероятный успех. Выходил один через служебный подъезд для премьеров, где его уже ждала толпа — человек двести. Катя, как он ее ни просил, идти вместе с ним отказалась: «Я с тобой не пойду. Я спектакль не танцевала». Такая скромная была. Я лет двадцать просил Катю подписать книгу о ней. Но она всегда отнекивалась: «Потом». Однажды Васильев разозлился, сам надписал книгу: «Дорогой Федя! Прости меня, грешную и ленивую, за то, что так поздно подписываю тебе, любимому, эти басни. Спасибо тебе за терпение». Катя после этого благосклонно поставила на книжке свою подпись.

В Италии почти каждый вечер мы ездили куда-нибудь ужинать. Ужин для Кати и Володи был почти священнодействием. Они любили вкусно поесть и вечно пробовали что-то новенькое. Катя обожала морепродукты, омаров, каких-то улиток, все пробовала. Она была у нас главным специалистом по легкому красному вину. Ей официант наливал первой, рассказывал, какого урожая вино. Катя долго смаковала и, если ей нравилось, говорила: «Buono!» («Хорошо!») А как мы ехали в Рим из Вероны! Катя сидела на первом сиденье рядом с водителем, выставив свой потрясающий подъем в окно, — это называлось «проветрить ноги». А на заднем сиденье то же самое делал Володя. Представляете, едет машина, а из окон высовываются две пары гениальных ног.

— Я был тайно влюблен в Катю всю жизнь, — признался «ТН» артист Владимир Зельдин. — Такой красоты, как внешней, так и внутренней, таких артистов — единицы на Земле. Какая же это была красивая пара — Володя и Катя! Хотя оба и разные по характерам: Володя — темпераментный, общительный. Катя — спокойная, с малознакомыми людьми — закрыта.

«Многим кажется, что я такой замкнутый человек, — говорила Максимова. — Не знаю, почему такая. В силу характера или по иным причинам, но в жизни себя не расплескивала. Может, из-за этого создавалось впечатление, что я неприступна. Эмоции, силы я копила для сцены. В жизни могла эмоционально выплеснуться только с близкими людьми. Никогда не занималась своей внешностью, никогда сильно не красилась, не делала сложных причесок, была равнодушна к повседневной одежде. Как свитер надену, так в нем и хожу — удобно. Вечером решаю, что утром обязательно продумаю свой наряд, но встаю и… скорее, скорее в театр, едва натяну свитер. Но это не касалось театра. В театр приходила задолго до спектакля, тщательно гримировалась, продумывала все прически, костюмы. Сейчас мне кажется, что в каждом человеке заложена определенная сила и энергия для того, чтобы следить за своей внешностью. Наверное, я истратила их на сцену, а на жизнь не хватило».

К своему звездному статусу Екатерина Сергеевна относилась иронически. Как-то со смехом рассказывала: «Обычно, когда начинаются разговоры: «Ах, вы такая звезда!», я вспоминаю, как танцевала в Октябрьском зале в Ленинграде. Там, в маленькой комнатке, где еще и гладили, и шили, мне обустроили уголок для переодевания. И вот после выступления собрались в нашей комнатке гримерши, костюмерши, портнихи, окружили меня, и я услышала (как высшую степень восхищения, одобрения, признания): «Екатерина Сергеевна! Мы вас так любим! У вас такой успех — ну… как у Аллы Пугачевой!»

Журналисты часто задавали паре вопрос об их любимых занятиях на досуге. Васильев говорил о картинах и рыбалке, а Максимова шутила: «Все свободное время я потратила на разбивание туфель. Уланова подарила мне свой маленький молоточек, и я им на досуге разбивала носы туфель, чтобы пальцы чувствовали пол».

Но многих прежде всего интересовал очень личный вопрос: почему у супругов нет детей.

…Это случилось в том самом 1975 году, когда она лечилась от травмы позвоночника. Когда силы начали возвращаться, но о сцене врачи запрещали даже думать, оказалось, что Катя ждет ребенка. Но сердце ее малыша остановилось — на шестом месяце беременности. Катя не сразу в это поверила. Умоляла врачей: «Проверьте еще, может быть, вы ошиблись!» У них с мужем оказались разные резусы. «А значит, шансы родить нормального ребенка, — сказал врач, — у вас малы».

«Раз я не могу быть матерью, то и балериной мне быть незачем!..» — в отчаянии решила тогда Катя.

Но отказаться от балета не смогла. Васильев разработал для нее комплекс реабилитационных упражнений. Год она носила специальный корсет. И наконец 10 марта 1976 года вышла на сцену. Катя танцевала Жизель, а за кулисами дежурили врачи. В ложе белым от от волнения сидел супруг. После спектакля зрители устроили ей такую овацию, какие редкость даже в Большом!

Внимание, розыск

В 1989 году 50-летняя балерина играла в основном на сценах Италии, Англии, Канады, Австралии. А между тем в России была объявлена в розыск.

«Таким образом друзья выразили свое отношение к тому, что слишком редко видят меня здесь, — писала Максимова. — Они сочинили и распечатали листовки по образцу милицейских «Их разыскивает милиция» — и прикрепили на сцены, разложили на подоконниках и столах банкетного зала Дома актера, где я отмечала свой юбилей».

В последний раз она вышла на сцену через 10 лет на праздновании своего 60-летнего юбилея.

«Мне говорили, что уходить на пенсию страшно, мол, сны о танцах замучают, но у меня этого не было, — говорила Максимова. — Скорее всего, плавный переход к преподаванию, еще когда я продолжала танцевать, мне и помог пережить уход от сцены».

Она просто вышла…

— В середине 1990-х в Кремле был устроен «Бенефис Кати Максимовой», — рассказывает Федор Чеханков. — Долго думали, как его лучше сделать. Потом родилась идея, чтобы Катя станцевала «Золушку», второй акт — на балу. Ее партнер был раза в два моложе нее. Но, поверьте, это было совершенно незаметно! На сцене была прежняя Катя, необыкновенная породистая красавица. Золушку на балу приветствовали иноземные гости, которых изображали Василий Лановой, Марк Захаров, Галина Вишневская…

Часы били полночь. Золушка роняла туфельку и убегала. Тогда появлялся Володя — в смокинге, лакированных туфлях. Он брал балетную туфельку в руки. И молчал. Но зрителю были понятны его чувства к удивительной женщине, которой эта туфелька принадлежит. Но не к Золушке, а к Кате. К каждому из прожитых с ней мгновений. Потом Катя возвращалась на сцену, Володя поднимал ее на руки — и на этом спектакль заканчивался. Сегодня я вспоминаю о том представлении — и у меня ощущение, будто бы наша Золушка просто вышла за кулисы и вот-вот снова появится перед своим любимым принцем…

www.wild-mistress.ru