Валерий Кириллов — Мужицкое счастье
Если бы Дмитрий Валерианович Арсеньев решил расстаться со столицей в наши дни, когда русский человек всё больше ощущает себя в ней чужаком, этот его поступок, возможно, не вызвал бы удивления. Но свой выбор он сделал 22 два года назад, в пору, когда ему было 45 лет, и казалось, все дороги к славе в мире искусства и к материальному благополучию для него открыты.
Что же подвигло этого человека уехать в глухую деревеньку Октябрьское, что на западе Тверской области? Невозможно ответить на этот вопрос, не коснувшись его биографии. Родился он 2 июля 1944 года в Москве. Его отец Валериан Сергеевич был Заслуженным артистом России, орденоносцем, работал в музыкальных театрах, в балетах и в ансамбле Игоря Моисеева, с которым вместе учился в школе Большого театра. Мама Валентина Матвеевна Харитонова (Арсеньева) тоже была солисткой моисеевского ансамбля. Благодаря родителям Дмитрий с малых лет получил то, чего не имели многие сверстники. Параллельно с обычной школой учился в музыкальной по классу фортепьяно, занимался в драмкружке при Академии наук, что первоначально способствовало избранию профессии. Получив аттестат зрелости, Арсеньев поступил на актёрское отделение высшего театрального училища имени М.С.Щепкина.
— Моей однокурсницей была Инна Чурикова. Курсом выше учились Виталий Соломин, Олег Даль, Михаил Кононов. Преподавали нам мэтры — Волков, Цыганков, — вспоминает он. — Правда, дальнейшая жизнь меня с ними разлучила. Дело в том, что «Щепку» стали объединять с училищем имени Щукина и училищем МХАТа, желая создать академию под крылом ГИТИСА.Узнав о реформации, студенты начали разбегаться, устраиваясь кто как мог. Шёл 63-й год, и у меня уже были жена, дочка. Чтобы иметь средства содержать семью, я подрабатывал в джаз-оркестре ресторана. Тем временем профессор Прокофьев подготовил меня для поступления в училище при консерватории, куда я был принят на дирижерско-хоровой факультет. Одновременно занимался и по классу фортепьяно. Не заметил, как отсрочка от армии закончилась, и меня на два года «забрили» в солдаты. В Таманской дивизии меня включили в состав парадного оркестра. Играл я на «тарелках», на барабане, участвовал в нескольких парадах…
Вернулся Арсеньев «на гражданку» уже с твёрдым желанием стать музыкальным режиссёром. В этом органично слились две прежние его ипостаси — театр и музыка. С четвёртого курса музыкального училища при консерватории Дмитрий ушёл в ГИТИС, поступив на факультет музыкальной режиссуры. В то время он уже трудился машинистом сцены в Московском гастрольном театре. ГИТИС ещё не был окончен, а Арсеньев получил направление на полугодовую практику в Ленинград, в Кировский театр оперы и балета. Затем он практикуется в качестве ассистента режиссёра в Пермском академическом театре оперы и балета. Театр только-только приступил к постановке оперы Бизе «Искатели жемчуга». Всю ответственную работу «повесили» на Арсеньева. Премьера прошла блестяще. Его попросили поставить к 50-летию СССР оперу «Крушение». Музыку написал мало кому известный композитор Армянян. Арсеньев отнекивался, ему хотелось ставить «Онегина», «Травиату», «Кармен»… Но что оставалось делать? И тут случилось неожиданное. Арсеньевская «обязаловка» получила вторую премию по Союзу, и молодой режиссёр «наутро проснулся знаменитым». Словно по заказу статьи о нём появились в «Советской культуре», «Театральной жизни», «Советской музыке». Он получает приглашение в Пермь, где ставит оперу Вагнера «Лоэнгрин». Премьера прошла на высоте. Следом «Дон Карлос» Верди. И снова — полный успех. Но…
— У моей жены был хороший голос, естественно, она претендовала на главные роли. Не всем это нравилось, — говорит Дмитрий Валерианович. — И я положил на стол заявление об уходе. Но скучать не пришлось. Меня направили главным режиссёром театра оперы и балета в Воронеж. Здесь поставил сначала «Царскую невесту» Римского-Корсакова, затем мюзикл «Обыкновенное чудо». Прекрасную музыку к нему написал Слава Граховский. Потом был Штраус — «Венская кровь». Душа к этому спектаклю не лежала, и постановка вышла неудачной. А тут — другая проблема. Директор театра тяготел к мюзиклам, и на этой почве у нас возникли серьёзные разногласия…
Приехав в Москву, уволившийся Арсеньев зашёл к начальнику управления музыкальных театров Министерства культуры СССР С.А.Лушину. Тот с ходу предложил должность главного режиссёра оперного театра в Ашхабаде. Работал там Арсеньев так, как и привык работать: самозабвенно, страстно. Его включили в состав коллегии Министерства культуры республики. Возник вопрос о представлении Дмитрия Валериановича к званию заслуженного деятеля искусств. Правда, ему без обиняков сказали: «Оставайся на постоянное жительство, тогда получишь звание» Прописываться в Ашхабаде он не хотел, чтобы не терять квартиру в Москве. К тому же сильно донимала жара. В 1979 году он опять вернулся в первопрестольную, где участвовал в подготовке культурной программы Олимпиады-80.
— Я преподавал в ГИТИСе, на факультете музыкальной режиссуры. Кроме того, работал в мастерской Евгения Матвеева во ВГИКе. После того как Матвеев отправился в творческую командировку снимать фильм «Победа», я перешёл в мастерскую Сергея Бондарчука. Потом вернулся к закончившему съемки Матвееву. С увлечением поставил «Тень» Шварца. Помнится, в это же время Жора Бурков ставил «До третьих петухов» по Василию Шукшину, и мы с ним на короткое время душевно сошлись. И всё-таки пришёл момент, когда мне захотелось вернуться к привычному делу.
Дмитрия Валериановича назначают главным режиссёром Саратовского театра оперы и балета имени Чернышевского. Здесь он поставил «Кармен» Бизе, «Евгения Онегина» Чайковского, «Дубровского» Направника, но в 1987 году, неожиданно для многих, он покинул и этот театр. Не всё складывалось в личном плане, распалась семья. Но всё-таки не это явилось главной причиной ухода. Этот период стал для Арсеньева своего рода решающей точкой долгих внутренних исканий.
— Увлекался восточной медициной, перечитал массу философских книг, перепробовал многое, пока наконец не освободился от державших меня «кандалов», не пришёл к вере, к Евангелию, — поясняет он.
Когда Арсеньев оказался в Пеновском районе, то жил сначала в деревне Залуковье, в старом холодном доме своего приятеля-москвича, позже перебрался в Октябрьское, в здание бывшей школы, которое к тому времени пустовало и разрушалось. Деревенская жизнь была ему, коренному горожанину, совершенно незнакома, но постепенно он в неё втянулся. Устроился директором аренды «Успенское» в совхоз «Луговской». Грёб навоз на ферме. Научился управлять трактором, комбайном. Взялся ремонтировать дом. Несколько раз в неделю ходил за 17 километров в село Ворошилово, где преподавал в школе историю, государство и право, музыку. Бывало, осенью и зимой возвращался с керосиновой лампой — чтобы отпугивала зверьё. Когда совхоза не стало, работал почтальоном. Завёл подсобное хозяйство. Две коровы у него было, лошадь, четыре свиньи, тринадцать овец, тридцать пекинских уток, десять пчелиных домиков…
— Приехал я как-то в Москву, а мне предлагают режиссёрство в Америке, в Австралии, — рассказывает Арсеньев. — Боже, что я там, вдали от Родины, забыл?
www.russdom.ru
Как все это началось / Блог: Landschafter — Деревенский портал
Был я всегда горожанином, учился в столичном университете (Питер), где и нашел будущую супругу, после выпуска работал на заводе по распределению, заочно учился в аспирантуре родной альма-матер, затем поработал и в органах власти (областной уровень), затем и в крупной компании, которая,. набрав было персонал под предполагаемый рост рынков, вдруг оказалась вынуждена сокращать все же свою численность. Попал тогда под сокращение и я, несмотря на свой (достаточно высокий) профессиональный уровень. Остались среди сохранивших свое место некие ближайшие и отдаленные родственники старых сотрудников, акционеров и прочих важных персон. Блата же у меня, конечно, не было. Благо никогда не был я в партийных кругах, когда была на плаву пресловутая КПСС, среди своих знакомых приспособленцев не держал, сторонился таких отношений вообще, рассчитывал всегда только на себя.
А в это время на каждого жителя России, благодаря ЕБН уже приходилось по 1 млн. долларов внешнего долга. Было ясно, что внешние долги будут отдавать и те, кто их не делал. Мы все то есть. Что и произошло на самом деле. Тарифы неуклонно росли. И было ясно, что снижаться они не собираются. Доходы у меня падали. И было ясно, что они и далее будут падать. Брак у меня был поздний. Дети (две девочки) начали рождаться только после 30-ти моих и супруги лет.
К моменту описываемых событий они еще учились в школе, уже в старших классах. И их как-то надо было довести до окончания школы. Супруга же у меня не работала с 1993 года, пребывала постоянно в домашних хозяйках, и уговорить ее поучаствовать в обеспечении семейных доходов до момента самого развода (когда дети все же выросли) мне так, увы, и не удалось. Так что я не только детей вытянул, но и супругу до пенсии практически дотянул.
И вот в поисках решения семейных проблем в той непростой ситуации возникла у меня мысль «сбежать» таки от роста тарифов в деревню, перейти к товарному производству (мед), добавив к нашему опыту приусадебного садоводства и огородничества (15 соток земли при городе, которые тогда регулярно подвергались в то время налетам охотников за цветным металлом) и увести за собой постепенно туда в деревню также и семью, супругу, по крайней мере. Создать плацдарм хотя бы для летнего отдыха будущих внуков (которых и сегодня пока нет). Благо дети подрастали и квартиру, которую я заработал в МЖК, работая на стройке каменщиком после выпуска из университета, будучи молодым специалистом, можно было бы им оставить (что и было сделано согласно плану) для того, чтобы они смолоду могли научиться самостоятельно в городе зарабатывать себе на жизнь, нашли себе нормальных парней и выстроили таки свою жизнь при нашей поддержке.
Мы же с супругой могли бы жить в деревне, производить на своей пасеке мед, и другие продукты со своего хозяйства и тем помогать детям, пока можем это делать.
К тому же был у плана и такой резон: мы с супругой в силу поздего заключения брака подошли к таком возрасту, когда дискриминация по признаку пола и возраста уже была отнюдь не новостью, но цвела пышным цветом. А вот по суду доказать неправомерность этого было невозможно.
Случилась эта мысль о переезде в деревню аккурат в момент событий с захватом заложников в Москве на представлении «Норд Ост». В тот октябрь я оказался в больнице после потери сознания от почечных колик. В бессознательном состоянии что-то мне там привидилось вроде совета по поводу дать мне уже помереть или же разрешить еще пожить.
Я скептик, атеист и к мистике не склонен. Но что было, то было. Лежа под капельницей видел нечто мистическое. Что-то решал и решил, короче, некий совет из трех безразличных монахов каких-то, — пусть поживет.
И вот уже выздоравливая, там в больнице, начал вынашивать этот новый план для семьи.
После выписки из больницы стало ясно, что без чистой воды, физических нагрузок и здорового питания камень мне свой не одолеть, благо на операцию денег не было (зарабатывал один я, и все уходило на семью), да и камень у меня оказался неоперабельный и дистанционной литотрипсии также не подлежал.
А поскольку я, как человек семейный по складу характера, всегда рассматривал себя как семейный же ресурс, приносящий в семью доход, стало ясно — нужна чистая вода, воздух и приемлемые нагрузки. Сидя в офисе, этого мне было явно не получить.
Решение многих проблем в комплексе напрашивалось с пасекой, для чего и стали мы с супругой (которая план поначалу одобрила), подыскивать дом в деревне.
www.derevnyaonline.ru
Автор: Арсеньев Дмитрий Валерьянович — 1 книг.Главная страница.
ВдребезгиОльга Владимировна Покровская
Не каждый роман меня может зацепить, чтоб дотронуться моих фибр души, но именно книга «Вдребезги» сделала свое дело, покупала в бумажном варианте, считаю, что такие книги надо читать только так, это дает дополнительные эмоции.
Так вот, можно смело сказать, что написан роман шикарно, ведь здесь четким образом обозначено какова она женская месть и как она преподносится. Смею заметить, что Берканту, главному герою в которого влюбляется София, «прилетело» по заслугам, человек заслуживал того, что получил в итоге, ведь его подлость не подходит ни под одно описание, это просто по-человечески ужасно.
Читается книга легко, сначала идет описание, которое постепенно переходит в волну сильных эмоций и чувств любви Софии к Берканту, так как автор умеет ставить сопереживание, то все моменты пропускаешь через себя и поэтому роман кажется еще более ярким и насыщенным. Событий, кстати происходит в романе много, что само по себе создает дополнительный шарм и затягивает основательно.
После прочтения остается некая радость, ведь Беркант получил по заслугам и лично я была рада за Софию и что все так развернулось. Сразу видно, что она сильная и волевая женщина, взялась и довела все до победного конца.
Слышала, что Беркант действительно существует и история не вымышленная, а автор якобы описывает события своей жизни, не знаю, правда или нет, но если да, то неприятно осознавать, что есть такие люди.
Грегори Дэвид Робертс
Книга не пошла. Слышал кучу хвалебных отзывов об этой книге и вот решился почитать. Книга очень большая, прочитал 10% (это половина обычной книги) и забил. Разговоры, описание местности и тд… как-то скучно. Пытался читать неделю, каждый день брался, но от скуки быстро забрасывал. Возможно людям, связанным с криминалом или «сидельцам» книга понравится (разговоры о свободе, воле и тд). Мне же она не пошла. Не моё чтиво.
Оценил книгу на 5kukaracha 24-05-2019 в 08:49 #495
litvek.com
Письма сельского почтальона. Дмитрий Валерианович Арсеньев
Глубокие рассуждения о жизни, городе и деревне, прошлом и будущем. Написано с большим пониманием и верой в Бога.
Письма сельского почтальона. Письмо первое
2016-03-10, Anny
Письма сельского почтальона. Письмо первое. Арсеньев Дмитрий Валерианович. Октябрь 2002. Все уже сказано, написано, оговорено за тысячи лет человеческой истории.
Читать
Письма сельского почтальона. Письмо второе
2016-03-16, Anny
Письма сельского почтальона. Письмо второе. Арсеньев Дмитрий Валерианович. Ноябрь 2002. Какая осень! Какие краски. Клены. Осины. На фоне темной зелени елей и сосен разбросаны «кровавые кисти рябин…».
Читать
Письма сельского почтальона. Письмо третье
2016-03-23, Anny
Письма сельского почтальона. Письмо третье. Арсеньев Дмитрий Валерианович. Ноябрь 2002. Ты знаешь, дорогой друг, мне сегодня что- то и писать не очень хочется.
Читать
Письма сельского почтальона. Письмо четвертое
2016-04-09, Anny
Письма сельского почтальона. Письмо четвертое. Арсеньев Дмитрий Валерианович. Декабрь 2002. Вы не хотите создать у себя такую рубрику: «По диким углам Закочужья»?
Читать
Письма сельского почтальона. Письмо пятое
2016-04-12, Anny
Письма сельского почтальона. Письмо пятое. Арсеньев Дмитрий Валерианович. Февраль 2003. Зашел утром к соседу, к Петровичу, ты его знаешь. Вижу, как угасает в нем жизнь.
Читать
Письма сельского почтальона. Письмо шестое
2016-04-15, Anny
Письма сельского почтальона. Письмо шестое. Арсеньев Дмитрий Валерианович. Март 2003. «Сачиха». Так ее зовут всю жизнь, за однажды вспыхнувшее чувство, которым воспользовался некто Сачков, которого с земли и след давно простыл.
Читать
www.bu-bu-bu.ru
 | Rainfall Снимите сначала штаны Книга весьма занимательная: читается легко и быстро, текст популярен и понятен. Очень понравился автор! Хотелось бы прочитать еще его творений.. |
 | Tararam Обожженный Всё слишком как-то неправдоподобно и, в то же время, просто. Двенадцать лет не виделись и не слышали ничего друг о друге, а главное — ничего и не предпринимали чтобы это изменить. При этом она так и осталась |
| topass Треугольник с острыми углами (СИ) Очень даже ничего…мне понравилось! Соблазнитель уж очень хорош. Спасибо автору! | |
| | Tararam Пора платить по счетам, Лютик (ЛП) Романтик и любовь с первого взгляда с благородным психопатом-мафиози. История по стилю напоминает книги Райли Алексы. |
| | Tararam Черный бархат Очень неожиданно для автора, да и для малышки тоже. Интриги большой нет — всё понятно практически сразу, отношения между героями, вернее чувства, какие-то ненастоящие. В общей сумме роман впечатления не |
 | Натали Отдых с последствиями (СИ) слабая серия, как всё наивненько и по детски… |
| | Натали Паноптикум не плохо..мне понравилась книга..не смотря на нецензурные слова… |
www.rulit.me
|
Дом на взгорке Тамара Владимировна поднялась из-за стола, выглянула в окно: Баловень судьбы — Родился я 2 июля 1944 года в Москве, — рассказывал Арсеньев. – Мой отец Валериан Сергеевич был известным танцором, заслуженным артистом России. Кроме советского ордена «Знак Почета», имел высокие награды Югославии, Польши. Югославский орден ему вручал сам президент Тито. Работал отец в музыкальных театрах, в балетах, в ансамбле Игоря Моисеева, с которым они вместе учились в школе Большого театра. Мама Харитонова (Арсеньева) Валентина Матвеевна тоже была солисткой моисеевского ансамбля. В ту пору танцоры принимали участие в кремлевских приемах. От родителей довелось слышать, что при утверждении программы очередного концерта, Сталин говорил: «Подмосковная лирика» — обязательно. Остальное – что хотите». Этот номер танцевали отец и артистка Анна Кобзева. Благодаря Кобзевой родители получили в Москве квартиру. На одном из приемов вождь, подойдя к танцорам, радушно поинтересовался: «Как дела?» Отец ответил: «Хорошо, Иосиф Виссарионович». А Кобзева: «Да мало хорошего, товарищ Сталин! У Валериана Сергеевича квартиры нет…». Сталин ничего не ответил, будто бы пропустив ее слова мимо ушей. Но вскоре у родителей появилась просторная квартира на Большой Калужской. Позже улица стала называться Ленинским проспектом… Мама с папой в один день, 26 января, родились. Он в 1905 году, она на десять лет позже. Папа танцевал до шестидесяти. Прощальный вечер, я помню, был в концертном зале Чайковского. А мама ушла из ансамбля раньше. Причиной тому оказался я. А точнее, мое увлечение улицей. Мама прямо сказала: «У тебя, Димка, две дороги. Либо станешь шпаной, либо – достойным человеком». Я захотел стать достойным человеком…  © Дмитрий Валерианович Арсеньев с супругой Тамарой Благодаря родителям Дмитрий с раннего детства получил то, чего были
лишены многие его сверстники. Параллельно с обычной школой он учился я
в музыкальной школе по классу фортепьяно, занимался в драматическом
кружке при Академии наук. Получив аттестат зрелости, решил, по совету
родителей, поступать в высшее театральное училище имени М.С. Щепкина.
«Натаскивал» Дмитрия старинный товарищ отца Андрей
Александрович Гончаров, главный режиссер театра на Малой Бронной.
Юноша, вознамерился было, сдавать экзамены на режиссерское отделение,
но когда поделился этой мыслью с Гончаровым, тот посмотрел на него с
неумением: «В шестнадцать лет режиссерами не становятся».
Выбрали актерское отделение, на которое Дмитрий и был принят. Обретение себя Наверное, я и стал бы расспрашивать его более дотошно, какими соображениями он руководствовался, обретая пристань в глухой деревеньке, если бы не понимал, что это сокровенное, сугубо личное, деликатное, и лучше в эту «заповедную зону» не заходить. В конце концов, и со мной произошло примерно то же самое, когда одиннадцать лет назад, в возрасте 54 лет, покинул я большой город, без сожаления вернувшись в маленький районный центр. Без денег, без всякой перспективы на работу, при всех своих оказавшихся никому не нужными званиях и регалиях (бывший народный депутат РСФСР, заслуженный работник культуры, член Союза писателей и т.д.). И ничего, не дала мне сгинуть русская провинция. Правда, мне оказалось куда легче, нежели Арсеньеву. Я-то, уйдя во внутреннюю эмиграцию, а точнее, будучи отправлен туда сложившимися обстоятельствами жизни, вернулся в родные края, где все мне привычно, знакомо с детства. Он же – человек сугубо городской, столичный. — Все равно, ничего особенного в поступке Арсеньева я не вижу. С возрастом человек к земле тянется, это естественно, — заявил мой тверской приятель, когда я рассказал ему о Дмитрии Валериановиче. Но возраст у Арсеньева был далеко не пенсионный. Уехал он из Москвы в сорок пять. То есть в расцвете физических и творческих сил. Речь надо вести о другом. О тенденции, проявившейся в конце 80-х и окрепшей в 90-е. Арсеньев оказался на здешней земле не единственным «беглецом» из Москвы. Много таких примеров встретилось мне в Пеновском районе и соседнем с ним Андеапольском.! В пеновской деревне Доброе целое товарищество образовалось. Зимой в ней проживает и коллективно трудится больше двух десятков человек, летом население увеличивается в пять-шесть раз. Прибрели свой трактор, завели пасеку, корову. Коллективно возделывают землю, выращивая овощи картофель. А еще недавно многие и понятия не имели, что такое крестьянский труд. Так что, причина исхода русский интеллигенции из городов не в возрасте. Она — в сигналах души. Теряя уверенность, мучаясь в сомнениях, она потянулась к спасительному русскому берегу, к духовным корням. Потянулась потому, что западная цивилизация, которую начали «без царя в голове» внедрять в России «перестройщики», чужда православным ценностям. У русского человека традиционно на первом месте были совесть, справедливость, коллективизм. А их заменили выгодой, холодным расчетом. Русская культура с ее гуманистическими принципами и созидающим реализмом оказалась «перестройщикам» не нужна. Все опошлялось, опускалось до уровня низменных потребностей, «ниже пояса». В театрах и в прежнюю-то пору интриг и лицемерия хватало, а теперь и вовсе начались расколы и разлады. А репертуары какие? Классика 19- го и начла 20-го века — это хорошо, это всегда востребовано, но где пьесы, окликающиеся на злобу дня? Что противопоставил отечественный театр омерзению, которое льется на нас с экранов телевидения? Пустоте и безнадеге, что воцарилась в душах людей? Вопиющей социальной несправедливости, что разделила общество на «своих» и «чужих»? Вспоминается мне, как в 1989-м народный депутат СССР Полторанин вместе с народным депутатом СССР Валерием Кучером приезжал в Тверь на пленум областной журналистской организации, где меня выдвинули кандидатом в народные депутаты России. После пленума я отправился их провожать. В лесочке за Эммаусом раскинули прямо на капоте «Волги» скатерть. — Мужики, выпьем за то, что маразм кончается, — сказал румянощекий Полторанин, уверенно поднимая граненный стакан, наполненный водкой. — И за наше светлое будущее! Мы выпили, искренне в это недалекое, как нам тогда казалось, светлое будущее. А каким оно получилось? Об этом Михаил Полторанин спустя два десятка лет подробно расскажет в своей книге «Власть в тротиловом эквиваленте»: «Ельцинские реформы выгребли из социальных подворотен весь человеческий мусор и подсунули в поводыри обществу – мошенников, фарцовщиков, спекулянтов театральными билетами, проныр по части «купи-продай», базарных шулеров и наперсточников. Этому отребью позволили безнаказанно мародерствовать на российской земле, пинками открывать любые чиновничьи двери. И отребье в одночасье возомнило себя господствующей кастой. Оно взялось навязывать стране свою волю, свой образ мыслей, свою гнилую мораль и воровским жаргоном выталкивать из обихода сакраментальный русский язык». И для этого принялось спешно прибирать к рукам средства массовой информации. Нуворишам важно было поставить на поток сеансы дебилизации населения, чтобы убить в нем гены сопротивления». Хлестко, наотмашь написано Михаилом Никифоровичем, но верно. Все это происходило на наших глазах. И от этой-то надвигающейся со всех сторон гнилостной, разлагающей атмосферы и усилился исход русской интеллигенции из больших городов в умирающую, униженную русскую деревню. Собственно, на этом крайнем рубеже они и сошлись. Те, для кого земля больше, чем земля, — матушка, кормилица, духовная воспитательница. И те, для кого она — товар, который можно задешево купить, «обув» деревенского пайщика, и дорого продать. Подвижники и удерживающие — с одной стороны. Потребители и мародеры — с другой. Одни хотят жить по законам совести, желая спасти погибающую русскую деревню. Другие цинично ее добивают, чтобы освободившиеся пространства использовать для своих коммерческих нужд. Что им родная земля, если душа их пуста? … Когда, по совету давнишнего приятеля, Дмитрий Валерианович оказался в Пеновском районе Тверской области, жил он сначала в деревне Залуковье, в старом холодном доме своего приятеля-москвича. Там, по словам Арсеньева, они и новый 90-й год встречали. Потом перебрался в Октябрьское, стал жить в здании бывшей школы, которое к тому времени пустовало и разрушалось. Деревенская жизнь Арсеньева привлекала тем, в ней «не слышно шума городского», но была ему, коренному горожанину, совершенно незнакома, непонятна. А оттого на первых порах случались с ним всяческие забавные приключения. — Помню, задумали мы с приятелем восстановить разрушенный мост через речушку. Купили специально для этого в Москве водолазные костюмы, стали собирать прямо в воде из бревен опоры. Местные мужики подошли, заливаются хохотом. Опоры же на берегу надо собирать!». Но постепенно втянулся я в эту жизнь, стал ощущать себя своим, востребованным. Устроился работать директором аренды «Успенское» в совхоз «Луговской», в котором руководителем был москвич Виктор Фалинский. Греб навоз на ферме. Научился работать на тракторе, комбайне. Взялся ремонтировать дом… «Странно, как же мы тогда не встретились с Арсеньевым?» — подумал я. Ведь я приезжал в Ворошилово, встречался и долго беседовал с Фалинским, был даже заинтригован радужными планами этого внешне интеллигентного человека поставлять в Москву свежее мясо, и написал о нем в областной газете. Но, по прошествии некоторого времени, узнал, что Фалинского в Москве убили. Говорят, случайно. Целили в другого человека, но попали по ошибке в него. Смутные наступали времена, черные… Когда совхоз начал разваливаться, Дмитрий Валериянович устроился в Ворошиловскую школу преподавать историю, музыку и государство и право. До Ворошилова 17 километров, на дорогу туда и обратно выходило часов шесть, но расстояние Арсеньева не испугало. Была другая опасность - медведи и волки. Осенью и зимой возвращался он в свое Октябрьское с керосиновой лампой в руке — она отпугивала зверье, да и дорога была лучше видна. Подрабатывал еще и почтальоном. И как управлялся с двумя работами трудно представить. Ведь к той поре он развел подсобное хозяйство, в котором были две коровы, лошадь, четыре свиньи, тринадцать овец, тридцать пекинских уток, десять пчелиных домиков. Другими словами, превратился в настоящего крестьянина, не испытывая уже ни тени сомнения относительно своего выбора:. — Приехал я, уже освоившись в деревне, в Москву, -а мне предлагают режиссерскую работу в Америке, в Австралии, большие деньги, а я думаю: «Боже, что я там забыл, в этой вашей Америке или Австралии? Я в России жить хочу». Во время следующего моего визита в столицу, собрались в ВТО (Всероссийское Театральное Общество) вокруг меня знакомые театральщики, спрашивают: «Ну, как ты там, Дима, в своей глухомани. Волком еще не воешь?». «Мужиком я себя почувствовал, ребята. Настоящим русским мужиком. Все теперь делать умею. Лес валить, пилить, строгать. Сети на озере ставить, верхом на коне ездить, грибы солить, бруснику мочить. А еще трактором управлять, за плугом стоять, косить, корову доить… Смотрят они на меня так, словно бы я с Луны свалился. А однажды останавливается возле калитки дорогая иномарка, вылезает из нее… Не буду называть фамилию, но очень извсетный человек. Народный артист СССР, и все прочее. Я познакомился с ним, когда он только начинал свой путь к оперной славе. Конечно, обнялись мы с ним радушно, по-товарищески. Он говорит, оказался в Осташкове, на музыкальном конкурсе Ирины Архиповой, а до тебя оттуда — рукой подать. Как не заехать было? Разговорились. Он про какие-то языческие вещи объяснять, а я чувствую: за двадцать лет полоса между нами пролегла огромная, неодолимая… «И не жаль мне прошлого ничуть…» Наверное, кто-то может сказать о теперешнем образе жизни Арсеньева: «Это — отшельничество, а не протест». Так, мол, проще всего – уединиться от людей, закрыться в своем коконе. Я с этим не согласен. Внутренняя эмиграция — это протест русского человека, и о причинах этого протеста было сказано выше. Но это, кроме того, и трудное обретение самого себя в нашем бренном мире. Решиться на такой нравственный выбор куда сложнее, нежели исправно ходить в больших городах на протестные митинги, демонстрации, а затем отправляться на привычную работу в коммерческие офисы, продажные газетки. По вечерам же, в своей благоустроенной городской квартире, пристраиваться на мягкой софе с чашечкой кофе и до отупения смотреть бездарные «мыльные оперы», ужимки пересмешников. А потом, Арсеньев-то, посмотрим правде в глаза, спас деревню. Именно благодаря нему осталось Октябрьское на географической карте Тверской области, и, даст Бог, как и десятки, сотни других деревень, со временем поднимется, наполнится людьми, желающими возделывать здесь землю, строить, рожать детей. Вот уже десять лет, как Дмитрий Валерианович не одинок в личном плане. Из Саратова, выйдя на пенсию, к нему в деревню окончательно перебралась Тамара Владимировна. Они обвенчались. Жизнь у нее тоже складывалась сложно, пока не сошлись они, эти два одиночества, вместе. Когда Арсеньев работал в Саратове главрежем, их квартиры были в одном подъезде. Тамара Владимировна — инженер-строитель, архитектор, преподавала в строительном техникуме, работала в проектных НИИ. Разве ведали они в пору своего знакомства, что когда-нибудь станут жить в деревне? — Не скучно вам в Октябрьском? — поинтересовался я у нее. — Ну что вы? – в глаза Тамары Владимировны отразилось глубокое изумление.- Это самые счастливые годы мое жизни. Радости прибавляют подружившиеся между собой дети и внуки Дмитрия Валериановича и Тамара Владимировны. Летом большущая кампания съезжается. Ловят рыбу, заготавливают сено, собирают грибы-ягоды, ремонтируют дом, ходят на службу в храм Пресвятой Троицы, до которого от Октябрьского рукой подать. Восстанавливать этот храм начинал когда-то Арсеньев, а потом обнаружился богатый спонсор (Бог послал), и взял эту заботу на себя. Здесь, на церковном кладбище, покоятся отец и мать Дмитрия Валериановича и его внучка Екатерина. …На прощание Тамара Владимировна приготовила мне гостинец - коробку с домашними куриными яйцами, а Дмитрий Валерианович подарил свою только что вышедшую книгу «Письма сельского почтальона» и диск с фильмом о нем, снятым по заказу министерства культуры России. Возвратившись в Андреаполь, книгу (в ней помещены 73 письма, напечатанных Д.В. Арсеньевым в газете «Тверской собор» - теперь уже закрывшейся) я прочел в один присест. Написана она болящим и добрым русским сердцем. Сердцем подвижника, философа, мыслителя, крестьянина, патриота России: «Сейчас большинство, хоть и не говорит этого, но ищет ту прорубь, в которой щуку ту поймать, любой ценой и чтоб легче… «По щучьему велению, по моему хотению…». Эх!!! Вот идея. Вот лозунг! После нас хоть потоп! Грабь, т.е. меньше работы, больше денег. А способов – море, народ наш изобретателен. Жизнь, история ничему нас не учат». «Итог-то один, где все землевладельцы равны. И бомж, и Березовский. Люди очень не любят эти разговоры. Все об одном и том же. Но они прекрасно понимают, что это главное…». «Не хочешь, чтобы твой сын сломался при первых же трудностях – воспитай из него мужчину. Боишься, как бы с ним не случилось беды вдали от родительских глаз – доверь попечение о нем Всевышнему Богу. Не хочешь, чтобы однажды твоя дочь пошла по рукам – выключи телевизор, выбрось развратные журналы и книги, сними со стен в ее комнате Наталью Орейро и всех прочих бесенят». «И никакие не выборы, не экономические программы, не политические лозунги, не социальные институты решают судьбу народа и страны, а люди, у которых есть душа, открытая Богу, другим людям». «Пока каждый из нас не скажет себе честно: это я во всем виноват, это моя личная греховность и нежелание покаяться – причина всех русских бед, до тех пор ничего не изменится». «Я не знаю, что получит моя Родина в будущем в результате всех перестроек и демократий, А пока она получила нищету, воровство, брошенных детей, проституцию, наркотики, разгул пьянства, игорные дома, бесцензурную пошлость, порнографию… Это реальность. А рост экономики – это ария для высокопоставленных чиновников». «Глядишь на мир, и невольно масса аналогий тревожит душу. Что происходит с нашим народом… Мужчины не хотят служить, женщины не хотят рожать. Улей наш разорен, снуют по нему мыши и крысы. Заморские пчеловоды все ждут, когда мы станем тихими и мирными, чтобы взять наш мед голыми руками. А мы все терпим и не жужжим. А пора бы». «Русский человек по природе доверчив, а разным Соросам только этого и надо». «У подрастающего поколения в подавляющей массе нет совести, нет нравственности, нет уважения к старикам. Т.е. нет главного, что делает человека «человеком века». А те жалкие музейные раритеты, что растут как эксклюзивы в интеллектуальных парниках, не составляют «тела» народа». «Вопрос не в деньгах, а в устройстве души. Здесь все зависит от правил, в которых воспитывался тот или иной человек. Есть нищий, который никогда не возьмет чужого, а есть богач, который всегда прихватывает лишнее, за счет чего и богатеет. Один человек не может перешагнуть нравственных барьеров внутри себя, а у другого их попросту нет. С одним человеком можно заключить договор, поверив на слово (как прежде русские купцы доверяли друг другу огромные суммы), а другого можно держать только страхом, да и то…». «Если дом разваливается и хозяйство гибнет, кто виноват, кроме хозяина? А если спекулянт нахально содержит на наши деньги английский футбол, кто виноват? Я думаю те, кто избирал его «начальником Чукотки» (в частности)». «Приехала дочь с внуками, и решили мы съездить на исток Волги. И что мы там обнаружили? Запустение и заброшенность. Одно дело раз в год посетить помпезное мероприятие, другое — постоянный уход, забота и поклонение. Но нет этого. И народа нет, но есть разовые мероприятия. Исток заброшен, нет намоленности, нет атмосферы русской святыни». В фильме Арсеньев предстает во всевозможных обстоятельствах деревенского своего бытия. Пашет плугом огород. Ставит стропила на сруб бани. Везет на тачке мешки с комбикормом. Ухаживает за домашними животными. Молится в Отоловском храме. Рассказывает у заброшенной чужой избы своей Тамаре Владимировне историю деревни Октябрьское. Делает укол «от сердца» старенькой соседке. Размышляет о высоком предназначении человека. Играет на фортепьяно фантазию Моцарта и трогающее русскую душу «Письмо к матери» на стихи Есенина…Уплывает туманным утром в озеро, тихо напевая любимый романс на стихи Лермонтова: «Выходу один я на дорогу, сквозь туман кремнистый петь блестит. Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит…». — Не только звезда со звездою, но и душа с душой говорит, — сказал я. — Это правильно,- согласился Дмитрий Валерианович. — У земли русской тоже есть душа. Своя, особенная. Ее надо уметь чувствовать, слышать голоса прошлого и настоящего, чтобы понимать, зачем ты, братец, явился на белый свет… Я догадываюсь, за что он любит этот романс. В нем выражена философия его поступка, совершенного много лет назад: «И не жаль мне прошлого ничуть…». Не жаль, нисколько не жаль своего прошлого и Дмитрию Валериановичу. Его жизнь проходит в трудах крестьянских, в духовном познании, осмыслении мира… Жизнь, которая есть убедительное свидетельство того, насколько может быть силен характером, непреклонен в православной вере, многообразно талантлив, красив помыслами и делами своими русский человек. Здесь, в деревеньке Октябрьская на западе Тверской области, Дмитрий Валерьянович нашел, а точнее сказать, выстрадал, свое непростое мужицкое счастье. … Спустя неделю после моей поездки в Октябрьское выпал снег, и крепко подморозило. Мне представилось огромное белое безмолвие, а посреди него дом Арсеньевых в окружении ярко-зеленых молодых елей. Из трубы его вился легкий дымок от затопленной печки. «Хохлатки» (свиристели) старательно доклевывали в огороде ягоды на калине. У крыльца — отчетливая цепочка заячьих следов. А на крыльце стояли, обнявшись, два совершенно счастливых человека – Дмитрий Валерианович и Тамара Владимировна. Валерий Кириллов Андреаполь — Тверь Подготовка публикации: © Фото из архива Дмитрия Валериановича Арсеньева: |
aleksee-iva.narod.ru
Дмитрий Арсеньев — это… Что такое Дмитрий Арсеньев?
| Дмитрий Сергеевич Арсеньев | |
|---|---|
| 14 сентября 1832 — 14 сентября 1915 | |
 генерал-адъютант адмирал Д. С. Арсеньев | |
| Место смерти | Царское село |
| Принадлежность | Российская империя |
| Род войск | Флот |
| Звание | адмирал |
| Сражения/войны | Среднеазиатские походы, Польская кампания 1863 г., Русско-турецкая война 1877—1878 |
| Награды | Орден Святого Станислава 3-й ст. (1858), Орден Святой Анны 3-й ст. (1859), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1863), Орден Святой Анны 2-й ст. (1865), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1868), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1871), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1877), Орден Святой Анны 1-й ст. (1880), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1883), Орден Белого Орла (1889), Орден Святого Александра Невского (1894), Орден Святого Владимира 1-й ст. (1910). |
Дмитрий Сергеевич Арсеньев (1832—1915) — русский адмирал, участник Среднеазиатских походов.
Родился 14 сентября 1832 г. в селе Горячкино Можайского уезда Московской губернии. Родители: отец — Сергей Николаевич Арсеньев (1801—1860), смотритель можайского уездного училища, титулярный советник; мать — Надежда Васильевна (до данным словаря русских писателей князя Голицына ее отчество было Акимовна) Камынина (1805—1855), писательница, дочь крупного промышленника и заводчика Орловской губернии. Братья и сестра: Василий (1829—1915), богослов; Николай (1831—1903), юрист, сенатор; Евгения (1833—1873), замужем за полковником лейб-гвардии Гусарского полка Николаем Васильевичем Шеншиным; Александр (1837—1917), военный комиссар Дагестанской области, юрист; Лев (1839—1842).
Образование получил в Морском кадетском корпусе и 15 августа 1848 г. произведён в гардемарины, плавал на фрегате «Постоянство» под командой капитан-лейтенанта А. Н. Софиано и на шхуне «Стрела», где в то время командовал Ф. Я. Брюммер. 9 августа 1850 г. произведён в мичманы и зачислен в офицерский класс Морского корпуса (Николаевская морская академия). В 1852 г. провёл морскую кампанию в плавании по Балтийскому и Северному морям на корвете «Князь Варшавский» под командой И. Н. Изыльметьева. 13 августа 1853 г. по экзамену произведён в лейтенанты и через десять дней был назначен в экипаж корвета «Наварин», на котором провёл зимнюю кампанию 1853—1854 гг.
Во время Крымской войны 1854—1855 гг. командовал дивизионом из четырех канонерских лодок в Рижской флотилии, плавал по Западной Двине; в 1855 г. переведён в гвардейский экипаж, с назначением адъютантом управляющего морским министерством барона Ф. П. Врангеля, одновременно командовал пароходом «Фонтанка». В 1856 г. был вахтенным начальником на винтовом корвете «Боярин», где командовал герой Севастопольской обороны капитан 1-го ранга М. А. Перелешин. С июня 1857 г. был вахтенным начальником на винтовом корвете «Вепрь» и находился в плавании из Балтийского моря в Чёрное, 26 сентября 1858 г. получил орден св. Станислава 3-й степени. В 1859 г. был назначен в Аральскую флотилию к А. И. Бутакову, где командуя двухпушечной баржей сначала сопровождал посольство Н. П. Игнатьева в Хивинское ханство, а затем поддерживал высадку отряда М. Г. Черняева, отправленного в помощь хану, осаждавшему восставший Кунград; за отличие в этом походе был удостоен ордена св. Анны 3-й степени. По возвращении из Средней Азии в 1860 г. назначен адъютантом к генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу.
17 октября 1860 г. был вместе с капитан-лейтенантом А. Е. Кроуном командирован в Лондон, где принимал построенную винтовую лодку «Морж». На этой лодке, будучи старшим помощником Кроуна, совершил плавание из Лондона вокруг Африки и Азии до Николаевска-на-Амуре. 1 января 1862 г. за отличное совершение этого плавания был произведён в капитан-лейтенанты. 19 июня того же года назначен флаг-капитаном при начальнике эскадры, контр-адмирале А. А. Попове и совершил плавания в Японию, в русские владения на Аляске и в Сан-Франциско. Из последнего порта отправился курьером через Панамский перешеек и Нью-Йорк к великому князю Константину Николаевичу.
В конце 1862 г. прибыл в Варшаву и 1 января 1863 г. был награждён орденом св. Станислава 2-й степени. В феврале 1863 г. был командирован в Пруссию для покупки парохода «Висла» и для заказа 6 больших шлюпов, назначенных для учреждения флотилии на Висле. Во время польского восстания 1863 г. находился в Царстве Польском при генерал-адмирале великом князе Константине Николаевиче. С 1864 по 1885 г. состоял сначала воспитателем, а затем попечителем великих князей Сергея и Павла Александровичей. 3 апреля 1865 г. получил орден св. Анны 2-й степени, 19 апреля пожалован званием флигель-адъютанта и с 6 мая того же года состоял действительным членом Русского географического общества; 1 января 1866 г. произведён в капитаны 2-го ранга; 1 декабря 1868 г. был награждён орденом св. Владимира 4-й степени, в капитаны 1-го ранга произведён 1 января 1870 г.; 2 сентября 1871 г. получил орден св. Владимира 3-й степени и 29 апреля 1877 г. получил чин контр-адмирала.
Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. находился с великим князем Сергеем Александровичем в действующей армии, при главной квартире Государя Императора и в Рущукском отряде. 22 декабря 1877 г. был награждён орденом св. Станислава 1-й степени с мечами. Орден св. Анны 1-й степени получил 21 сентября 1880 г.
27 июня 1882 г. назначен начальником Николаевской морской академии и директором Морского училища. За время его управления Морское училище постепенно было преобразовано в Морской корпус. В 1895 г. при Николаевской морской академии были учреждены курсы военно-морских наук, преобразованные в военно-морской отдел академии. 26 февраля 1887 г. произведён в вице-адмиралы; 14 мая 1896 г. Арсеньев был назначен членом адмиралтейств-совета и пожалован званием генерал-адъютанта. За время начальствования в Академии Арсеньев был удостоен орденов св. Владимира 2-й степени (15 мая 1883 г.), Белого Орла (4 июня 1889 г.), св. Александра Невского (17 апреля 1894 г., алмазные знаки к этому ордену были вручены 14 мая 1896 г.)
9 августа 1900 г. по случаю 50-летнего пребывания в офицерских чинах был произведён в полные адмиралы и 1 апреля 1901 г. назначен членом Государственного совета, заседал в департаменте промышленности и торговли и в Особом присутствии для составления Уголовного уложения. После реформы Государственного совета в 1906 г., Арсеньев с 1909 г. снова состоял членом совета и входил в группу правых. 9 августа 1910 г. по случаю 60-летия службы в офицерских чинах Арсеньев был удостоен ордена св. Владимира 1-й степени.
Дмитрий Сергеевич Арсеньев скончался в день своего рождения 14 сентября 1915 г. в Царском селе, похоронен там же на Казанском кладбище. Он был женат на дочери Новгородского губернатора В. Я. Скарятина Варваре Владимировне, их дети: Сергей (1873—1941), Иван (1874—1919), Мария (1877—1882), Надежда (1885—1937).
Арсеньев оставил после себя несколько сочинений и переводов с английского языка:
- Исторический очерк введения в мореходство винтового двигателя. Перевод с английского // «Морской сборник», 1857, № 6
- О причинах величия морской торговли Северо-Американских Соединённых штатов. (Извлечение из сочинения Токвиля). Перевод с английского // «Морской сборник», 1858, № 3
- Вице-адмирал лорд Эдмунд Лайонс // «Морской сборник», 1859, № 2
- Выписка из письма адъютанта государя великого князя генерал-адмирала, лейтенанта Арсеньева (С винтовой лодки «Морж» из Лиссабона). // «Морской сборник», 1862, № 4
- Воспоминания генерал-адъютанта, адмирала Дмитрия Сергеевича Арсеньева. Начаты осенью 1899 г. СПб., 1907
- Из записок Д. С. Арсеньева // «Русский архив», 1910, №№ 10, 11
- Из записок генерал-адъютанта адмирала Дмитрия Сергеевича Арсеньева. Дневник путешествия великих князей Сергея и Павла Александровичей с 24-го июля по 8-е августа 1878 г. // «Русский архив», 1810, № 6
- Из воспоминаний генерал-адъютанта адмирала Д. С. Арсеньева. 1876—1878 // «Русский архив», 1911, № 12
- Возвратное путешествие персидского шаха через Россию // «Русский архив», 1912, № 2
- Из воспоминаний Д. С. Арсеньева. Второе путешествие шаха Музафер-Эдина по России в июле 1900 г. // «Русский архив», 1912, № 2
- Из воспоминаний генерал-адъютанта адмирала Д. С. Арсеньева. Май месяц 1900 г. Путешествие с персидским шахом по России от Джульфы до Александрово // «Русский архив», 1912, № 1
- Письма Дмитрия Сергеевича Арсеньева, воспитателя великого князя Сергея Александровича, графу Сергею Алексеевичу Уварову // «Держава», 1995, № 2
Источники
- Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915. — Т. 3.
- Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. СПб., 1886
- Некролог // «Русский инвалид». 1915. № 203.
- Список лицам, Главный морской штаб составляющим на 1866 год. СПб., 1866
- Шилов Д. Н., Кузьмин Ю. А. Члены Государственного совета Российской империи. 1801—1906: Биобиблиографический справочник. СПб., 2007
Wikimedia Foundation. 2010.
dic.academic.ru