Анна — Ванна бригадир ≪ Scisne?
Анна — Ванна бригадир– Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
Мы их не обидим:
Поглядим и выйдем!
– Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросят купать пора,
После приходите.
– Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
И потрогать спинки –
Много ли щетинки?
– Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросят кормить пора,
После приходите.
– Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
Рыльца – пятачками?
Хвостики – крючками?
– Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросятам спать пора,
После приходите.
– Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
– Уходите со двора,
Потерпите до утра.
Мы уже фонарь зажгли,
Поросята спать легли.
Стихотворение Хазерлех («Поросята») в 1935 году написал на идише Лев (Лейб) Квитко, а Сергей Михалков перевел на русский под названием «Анна-Ванна – бригадир». «Поросята» стали одним из самых любимых стихотворений у нескольких поколений советских детей. Пусть его приписывают то переводчику-Михалкову, то вообще Маршаку или Агнии Барто, но оно всплывает в памяти всегда, когда заходит речь о поросятах – в блогах картинки с поросятами и свиньями регулярно подписывают этим стишком, а ангажированная публика неизменно цитирует его, когда охота поговорить о запретности свинины и ассимиляции советских евреев.
«Что, поросят не видывали? Тоже мне, экзотическое животное! Не кенгуру же какое…» – вопрошает Саша М.. Самые неизощренные комментаторы предполагают, что пионеры пришли взять шефство лишь бы над чем, выпало – над поросятами.
Саша М. вспоминает о том, что «Анна-Ванна» была написана на идише, и предлагает рассматривать стишок в «иудейском» контексте: «восприятие этого стихотворения будет неполным без знания о том, что свинья – некошерное животное. Речь, собственно, идет о странной форме табу: евреям поросят нельзя есть, а пионерам – смотреть». Автор, очевидно, не в курсе бурных дискуссий о том, можно ли евреям смотреть на поросят.
Линор Горалик делает подробный анализ текста sub specie раскулачивания:
«Отряд юных пионеров всем кагалом приходит на ферму к зажиточному кулаку Ивану и обращается к его дочери Анне с просьбой показать поросят. Анна, уже не раз видавшая, как подобные отряды пионеров и комсомольцев грабили ее соседей, не поддается на их клятвы: «Мы их не обидим, поглядим и выйдем!» и всячески старается дать понять, что поросята не заслуживают внимания социалистического государства: они грязные («Поросят купать пора»), недокормленные («Поросят кормить пора») и в целом малахольные («Поросятам спать пора») заморыши.Линор Горалик предлагает совсем сложную интертекстуальную трактовку, сосредотачиваясь на двух образах – поросят и фонаря:
«Стоило бы разобраться, куда вообще-то делись поросята, существуют ли они или были разбазарены совхозом не без участия подозрительной Анны-Ванны». В качестве любопытной параллели предлагается мультфильм Хаяо Миядзаки «Тахиро, унесенная призраками», где обожравшиеся волшебной пищи родители превращаются в свиней, а дочь приходит их навестить… Интересно, что в этом мультфильме духи появляются только ночью, то есть с зажиганием фонарей. И еще одна «фонарная» параллель – гоголевский «Невский проспект», где демон зажигает лампы, чтобы показать все в ненастоящем виде. Участники дискуссии также отмечают, что поросят дети так и не увидели. склонна видеть здесь противопоставление детскому стереотипному представлению о поросятах (хвостики крючками, рыльца пятачками) – пустоты, отсутствия объекта: «поросенок так и остается означающим без означаемого, вынутым знаком». Среди других версий – восходящая к «Парламенту птиц» идея о том, что дети и есть поросята, подкрепленная аналогией с «Винни-Пухом», где герои идут по следу вымышленных существ Буки и Бяки, одно из которых, очевидно, является свиньей.
Самое трагическое виденье событий предлагает:
«Для меня это стихи о смерти, вернее – об убийстве. Поросенок ведь трагическое животное, он как-то вдвойне смертен. Мне кажется, ситуация была такая: поросят-то отвезли на бойню, и нужно детей психологически подготовить к осознанию этого факта. Были милые существа, хвостики крючками – а стали пищей, такой дуализм. Конечно, это делается не сразу, зрелище пустых клетушек может шокировать.Маленькому ребенку так говорят: «мама уехала», «мама в больнице» – на разные лады, чтобы успокоился. Он еще просто не готов к пониманию смерти и смертности».
Представляется, что такое разнообразие трактовок неслучайно. Стихотворение Лейба Квитко о некошерных поросятах построено на атеистическом отрицании религиозной еврейской традиции, однако фигура умолчания, к которой прибегает автор, создает «мистический» контекст, воспринимаемый – в зависимости от желания интерпретатора – через Гоголя, Миядзаки или Жака Деррида.
Знаменитое стихотворение Квитко «Анна-Ванна – бригадир» в переводе С. Михалкова звучит сегодня как обычное «пионерское» стихотворение. Однако желание «видеть поросят» (животное, возникающее не только в этом стихотворении Квитко), будучи выражено на идише, выглядело вполне определенно в 1939 году, когда в еврейской литературе отчетливо существовало противопоставление новой жизни старым, отживающим иудейским обычаям. Антипасхальные агады или антипуримные «пурим-шпили» содержали порой специфические образные ряды… Даже женскую красоту лирик Квитко воспевал, отталкиваясь от Песни Песней, и начинал «Гимн женщине» строками:
Не Песню Песней Соломона –
Я стану петь о той,
Что на лесах неугомонна,
Проворна среди тонн бетона –
О нашей женщине простой.
Зато стихотворение «Василиса» изобилует образами из той же Песни Песней. Свои антифашистские стихи 1938 года «Пушкин и Гейне», с предложением Гейне от имени Пушкина пожить в Советской стране, Квитко пишет в те дни, когда книги Гейне в Германии горят на уличных кострах. Читая стихотворение «Откуда едешь?» со строками: «Откуда ты едешь, внучек Муня? / Из Брембелембе, бабушка Груня», следует помнить, что написано оно в 1946 году, когда этот вопрос на идише, обращенный к евреям, звучал совсем не по-детски и вовсе не весело, хотя на возке у Муни были куклы да червонцы.
Это стихотворение звучит в фильме «Красный Сион».
scisne.net
Поросята: nakaryak
Как я понимаю, стишок Сергея Михалкова «Анна-Ванна — бригадир» помнят все, а вот оригинал на идише с замечательными иллюстрациями до недавних пор был недоступен. Решил я поделиться с вами прекрасным.
Лейб Квитко | Иллюстратор: Сергей Ержиковский | Одесса, 1935 год | Дитвидав (Государственное издательство детской литературы УРСР), друкарня им. Ленина | Тираж: 3000 экз.
– Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
Мы их не обидим:
Поглядим и выйдем!
– Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросят купать пора,
После приходите.
– Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
И потрогать спинки –
Много ли щетинки?
– Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросят кормить пора,
После приходите.
– Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
Рыльца – пятачками?
Хвостики – крючками?
– Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросятам спать пора,
После приходите.
– Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
– Уходите со двора,
Потерпите до утра.
Мы уже фонарь зажгли,
Поросята спать легли.
12
Источник: Докусфера (электронный фонд Российской национальной библиотеки), коллекция детских книг на идиш из фондов Отдела литературы стран Азии и Африки.
1962 год
1973 год (книга целиком тут)
1982 год
nakaryak.livejournal.com
Анна-Ванна, наш отряд // Ana Vana brigadir, Efn uf fun shtal di tir!
Vayz di naye sheyne, // Khazerlekh di kleyneВ детстве у меня была книжка с чудесными стихами Квитко (ниже в переводе Михалкова) про еврейских пионеров,
— Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
Мы их не обидим:
Поглядим и выйдем!
— Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросят купать пора,
После приходите.
— Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
И потрогать спинки —
Много ли щетинки?
— Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросят кормить пора,
После приходите.
— Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
Рыльца — пятачками?
Хвостики — крючками?
— Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросятам спать пора,
После приходите.
— Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
— Уходите со двора,
Потерпите до утра.
Мы уже фонарь зажгли,
Поросята спать легли.
,
־ אַנאַ־װאַנאַ, בריגאַדיר,
עפֿן אױף פֿון שטאַל די טיר!
װײַז מיר נײַע, שײנע,
חזרלעך די קלײנע!
־ שפּעטער, קינדער, חבֿרהלײַט,
איצטער דאָ ניט ראַשן,
כ’האַלט דאָך איצט די חזרלעך
גראָד אינמיטן װאַשן.
־ אַנאַ־װאַנאַ, בריגאַדיר,
עפֿן אױף פֿון שטאַל די טיר,
לאָז זײ דאָך אַ גלעט טאָן ־
מאָגערע צי פֿעטע?
־ שפּעטער, קינדער, חבֿרהלײַט,
האָט איר דען פֿאַרגעסן?
סע דאַרפֿן דאָך די חזרלעך
גראַדע איצטער עסן.
־ אַנאַ־װאַנאַ, בריגאַדיר,
עפֿן אױף פֿון שטאַל די טיר!
גיכער שױן באַווײַז זײ
־ ראָזעװע צי װײַסע?
־ שפּעטער, קינדער, חבֿרהלײַט,
שטילער, ניט געלאָפֿן,
כ’לײג אַװעק די חזרלעך
גראַדע איצטער שלאָפֿן.
־ אַנאַ־װאַנאַ, בריגאַדיר,
קינדער בעטן זיך בײַ דיר!
־ שאַ־שאַ, חבֿרימלעך,
סע שלאָפֿן די חזרימלעך!
אָט־אָ רוען זײ זיך אױס ־
לאָז איך זײ צו אײַך אַרױס!
Pебята с недетской целеустремленностью хотят увидеть поросят, а Ana Vana (Анна Ивановна) упорно не дает им их посмотреть и потрогать. Казалось бы, ситуация очевидна: добрая русская женщина знает, что еврейским детям нельзя иметь дело со свиньями, и выдумывает на ходу любые причины, чтобы не пустить их в свинарник. Что тут можно не понять?
Так вот: посмотрел я то и се, и к моему огромному удивлению, похоже, я единственный, кто понимает это хрестоматийное стихотворение так.
Ай да Квитко!
shkrobius.livejournal.com
Анна-Ванна, наш отряд… — Booknik.ru
— Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
Мы их не обидим:
Поглядим и выйдем!
— Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросят купать пора,
После приходите.
Стихотворение «Анна-Ванна – бригадир» (в оригинале Хазерлех, «Поросята») Лейба Квитко в переводе Сергея Михалкова стало одним из самых любимых у нескольких поколений советских детей.
Подросшие дети, однако, начинают задаваться разными вопросами: зачем еврейским пионерам поросята, да и пионеры ли это, или солдаты-экспроприаторы? Кто такая загадочная Анна-Ванна и почему она столь неуступчива? На чьей стороне автор? А главное, были ли вообще поросята или Анна-Ванна кого другого прячет в глубине двора?
Самые смелые и нетривиальные толкования этих и других вопросов смотрите в обзоре интернет-дискуссий на эту тему: Почему не кенгуру?
Научную интерпретацию как «поросячьего стишка», так и огромного пласта советской детской литературы на идише и хитрых механизмов коммунистической пропаганды предлагает российско-канадская исследовательница Анна Штерншис в своей статье «Первое мая, трактора и поросята».
И наконец, об авторе знаменитого стихотворения, поэте Лейбе Квитко, и его трагичной судьбе читайте очерк Леонида Кациса.
26 сентября 2006 года
Анна Штерншис • 26 сентября 2006 года
Леонид Кацис • 26 сентября 2006 года
booknik.ru
АННА-ВАННА – НАШ ОТРЯД ХОЧЕТ ВИДЕТЬ ПОРОСЯТ!
Михаэль ДОРФМАН
СОВЕТСКИЕ ЕВРЕИ: АННА-ВАННА – НАШ ОТРЯД ХОЧЕТ ВИДЕТЬ ПОРОСЯТ!
Свинарник в еврейском колхозе
Благодаря «Католическому репортеру» мою коллекцию пополнил компакт-диск обработок классических произведений, записанный «Клейзмерским оркестром Ширим» из Бостона. Настоящей жемчужиной является обработка детской оперы Сергея Прокофьева «Петя и волк» для клейзмерского ансамбля. Она и дала название диску. Только, по-еврейски вышел не традиционный враг русского крестьянина – волк, а свинья, толстый кабан – некошерный злодей и проходимец Хозир (свинья, евр.). Диск так и назвали «Пинхас и Хозир». Текст на идише написал Морис Сендак, описавший Хозира, как жирного, щетинистого, и всегда отвратительного злодея. И бывший мальчик Петя, а ныне Пинхас становится героем, хотя обложку украсил как раз «плохой» Хозир.Написанная в 30-е годы в Москве опера ставила, помимо прочего, задачу ознакомления детей с различными музыкальными инструментами. Клейзмеры следовали этой традиции – мотив Пинхаса ведет, (кто же еще?) кларнет, мотив кабана-Хозира – вместе труба и тромбон. Другие персонажи представлены тоже – утка – тромбон, птичка – пианино и кот – необычным для клейзмерского состава банджо. Музыка иногда мягкая, приторно-сладкая, иногда резко-жесткая, чем-то напоминает традиционный кисло-сладкий вкус кухни европейских евреев. Вместе с диском в коробке красивая цветная брошюра, знакомящая с некоторыми особенностями разговорного идиша.
* * *
Образ свиньи разными путями постепенно возвращается в еврейскую культуру. Надо сказать, что этот образ вовсе не чужой там, и далеко не всегда был отрицательным. Разведение свиней стало образом и метафорой целой героической эпохи еврейской литературы и истории.
В 1928 году Авраам Каган публикует рассказ «Свинья». Местечковый еврей Йойлик переезжает из разрушающегося и нищающего местечка в сельскохозяйственное поселение и местное отделение Агро-Джойнт дает ему в хозяйство свинью на разведение. Дело происходит в канун Судного дня и Йойлик вместе с другими стариками поститься и молится в миньяне, в то время, как молодые поселенцы и женщины продолжают работать. Йойлик пытается сосредоточиться на молитве, но голова его занята иным. Мысли о свинье не покидают его. Йойлик знает, что животное останется голодная, что его консервативная и упрямая жена недовольна подарком Джойнта. Она возмущена явной нелепицей – содержать свинью в еврейском доме. Возвращаясь после вечерних бдений в синагоге в Йом Кипур, Йойлик первым делом кормит свинью. Даже жена смягчается перед неоспоримыми аргументами Йойлика. Действие могло происходить в еврейском сельскохозяйственном поселении где угодно – в сионистском киббуце, в бундовской колонии в Аргентине или Восточной Европе, и, разумеется, в, Биробиджане, в автономных еврейских районах Калининдорф, Сталиндорф и Новый Златополь в Украине, Фрейдорф в Крым. Там свиноводство и разведение другого некошерного животного – кролика становилось символом нового еврея. Рассказ Кагана стал программным и его даже распространялся в качестве пропагандистской брошюры.
Писатель Ицик Башевис-Зингер подчеркнул в своей Нобелевской речи, что идиш – язык, не имеющий слов для армии, для войны. Доктор Геннадий Эйстрах из Нью-Йоркского университета, из замечательного эссе которого позаимствованы наши примеры*, рассказывает, что для идиша в новинку были термины свиноводства тоже. Спорили о том, как сказать на идише «опороситься» – опоросен зих или опхазэрн зих, а «свиноматка» – хазер-мутер или мутер-хазер? Впрочем, набожные евреи тогда воспринимали враждебно не только свиноводство, но и само занятие сельским хозяйством.
В романе «Еврейский крестьянин» (1894) Мордке Спектор приводит типичное высказывание, что для еврея «стать крестьянином так же плохо, как и выкрестом». Как известно, крестившись, еврей «умирал» для своего народа и по нему справляли поминальный обряд, как по покойнику. В поэме «Хлеб» (1926) еврейского пролетарского поэта Изи Харика, главного героя называют антисемитом за то, что он призывает евреев переехать из местечка в коллективное сельскохозяйственное поселение, созданное в помещичьей усадьбе. Поэма эта изучалась в еврейских школах, причем педагогам в местечках настоятельно рекомендовалось проводить экскурсии в соседние коллективные хозяйства, чтоб своими глазами убедиться в счастливой жизни бывших деклассированных элементов – неоднократно описанных люфтменчей – людей воздуха (термин сиониста Макса Нордаум) .
Культурные процессы, происходившие в 20-30 гг. в еврейских массах во многом напоминали происходящее с российским еврейством сегодня. Как и тогда, народ лишился, а зачастую и сознательно отказался от преемственности культурной традиции, оказался без учителей, без наследия старшего поколения.
Загнивающее и экономически несостоятельное местечко не могло привлечь симпатий молодых, перед которыми социализм, сионизм или коммунизм казалось, открывали безбрежные горизонты. Даже интеллектуальная еврейская элита в Советской России не захотела, а часто и не могла иметь никаких корней. Традиционные центры дореволюционной еврейской литературной и культурной жизни, находившиеся в Варшаве и Вильно, отошли к Польше. Маститые еврейские авторы к тому времени умерли или уехали в эмиграцию. На пустую авансцену вышли молодые авторы, не печатавшиеся до революции – Перец Маркиш, Давид Гофштейн, Лейб Квитко и, наверное, наиболее гениальный и виртуозный из них Ицик Фефер. Они быстро превратились в наставников целого поколения еврейских литераторов. Более старшие – Дер Нистер и Давид Бергельсон, печатавшиеся до революции рассматривались ими, как наставники, а погибший революционный поэт Ошер Шварцман был провозглашен основателем советской еврейской литературы. Как и другие пролетарские литературы, евреи взяли себе в предшественники недавно умершего земляка Шолом-Алейхема. В сионистских и бундовских кругах происходили аналогичные процессы. Молодые литераторы искренне поверили в новую жизнь, в новые горизонты и охотно отбрасывали старые вещи, казавшиеся им мертвыми.
Однажды в израильской газете я написал, что «основатели сионизма расходились с московскими большевиками лишь в вопросе значения языка иврит». На меня обрушился шквал возмущенных писем читателей, а в определенного типа интернетовских форумах меня заклеймили разными нехорошими словами. Между тем, факты наглядно показывают, что культурная и общественная программа сионизма мало чем отличалась от бундизма или коммунистических евсекций.
«Если еврей удовлетворяет свои культурные надобности по-еврейски, читает еврейские газеты, еврейские книги, ходит на еврейские лекции, если еврейский учитель обсуждает еврейские и мировые проблемы на еврейском языке, слушают радио по-еврейски, посылают своих детей в современные светские еврейские школы, то они несомненно евреи и принадлежат к еврейскому народу». Текст этот взят не из современной сионистской брошюры, а написан идишистским некоммунистическим гуру Хаимом Житловским на идише. Естественно, еврейским языком автор считает идиш. Новая жизнь несла новые слова и понятия. Эйстрах приводит целый список новых слов – шабесник, пейсаховник, йомкиперник. Так назывались выходные дни, хорошо передававшие иконоборческий характер новой жизни. Программа социалистического преобразования советского еврейства Центрального Бюро Еврейской Секции Коммунистической партии большевиков, написанное в 1926 году бывшей видной деятельницей Бунда Малкой (Эсфирь) Фрумкин, мало отличалась от подобных сионистских проектов. Сами евреи активно превращали синагоги в клубы, библиотеки, магазины, кинотеатры, спортзалы. Молодые коммунисты, как и молодые киббуцники или бундисты писали свои пасхальные предания Агадот, лепили свои идеалы с европейских фермеров, создавали новые обряды, как ройтер брис (красное обрезание), куда приглашали и своих нееврейских товарищей. Интересно, что от обрезания тогда еще никто не отказывался, ни в самых атеистических киббуцах, ни в евсекциях, ни даже евреи, почитавшие себя шабес-гоями.
Писавший по-русски прозаик Давид Хаит посвятил документальный очерков о еврейской колонизации Биробиджана в середине 30-х годов рассказу о том, как еврейские колонисты были удивлены появлению в их краях общины русских субботников. В знак гостеприимства еврейские колонисты предложили соседям свои услуги в качестве шабес-гоев, для выполнения работ, которые еврейская традиция запрещает евреям производить в субботу, например, тушить в доме печь. В Израиле мне тоже приходилось слышать рассказы о том, как еврейские поселенцы освобождали русских сектантов-субботников от необходимости нарушать субботу.
Свиноводство становилось одним из символов новой еврейской жизни. В подмандатной Палестине, где местное население издавна неодобрительно смотрело на разведение свиней, лишь несколько киббуцев создали свиноводческие фермы, как процветающий поныне киббуц Мизра. По экономическим причинам не нашло распространения свиноводство и в пампасах Аргентины, где издавна разводили крупный рогатый скот. Зато в Советской России, особенно в Крыму, свиноводство стало одним из главных хозяйственных промыслов еврейских поселений, причем не только коммунистических. Сионисты-халуцим тоже активно разводили там свиней. В Крыму действовало несколько сионистских сельскохозяйственных ферм, готовивших молодежь к алие в Палестину. Свиноводство было главным промыслом в крупнейшей сионистской ферме, носившей имя Тель-Хай в честь Иосифа Трумпельдора, командира еврейской самообороны ХеХалуц, трагически погибшего в одноименном поселении в Галилее.
В 1930 году еврейские коллективные хозяйства в Крыму держали свыше 7 тысяч голов свиней. Об успехах свиноводства гордо докладывали в 1938 году еврейские колхозы Украины. Известный идишисткий писатель Исроэл-Йегошуа Зингер, брат нобелевского лауреата Башвис-Зингера посетил в 1926 году СССР и описал свои впечатления о посещении еврейских коллективных хозяйств в Крыму. Зингер называет успехи халуцим из Тель-Хай в свиноводстве наиболее впечатляющими из всех достижений.
Показательна ситуация, нарисованная в драме Владимира Билль-Белоцерковского «Пограничники». Враги-диверсанты захватили еврея-пограничника Когана. Белогвардейский капитан на допросе спрашивает Когана, еврей ли тот. «Да, – гордо отвечает Коган, – Еврей Страны советов!». Дальше Коган гордо говорит, что «капиталистические евреи может и не хуже, но испорченней». Капитан спрашивает, ест ли Коган свинину. «Спроси моего отца, – отвечает пограничник и на недоуменный вопрос капитана гордо заявляет, – Мой отец – лучший свиновод Биробиджана!»
Замечательный поэт Лейб Квитко тоже присоединил свой голос к кампании. Его поэма «Хазерлех» (Поросята), строчку из которой мы вынесли в заглавие, написанная в 1935 году, вышла в Одессе и разошлась огромными тиражами для того времени по-русски, по-украински, по-немецки и, разумеется, на идише. На украинский язык поэму перевел тогдашний первый заместитель председателя Союза писателей Украины Иван (Израиль) Кулик, а по-русски – маститый Сергей Михалков. Разумеется, в свиноводстве видели не только и не столько экономический аспект, но и идеологическое достижение социальной инженерии. Я помню рассказы старого ветеринара Шолома Янкелевича Турбовского, одного из активистов еврейского колхозного движения на Украине и деда израильской писательницы Алоны Кимхи, с гордостью вспоминавшего о своей молодости и мечтавшего уехать в Израиль, где он надеялся увидеть осуществленные идеалы своей молодости.
Геннадий Эйстрах отмечает, что в том же Крыму, рядом с евреями жили татары-мусульмане, среди которых Советская власть не слишком активно внедряла новую жизнь, а тем более свиноводство. Советская власть мирилась и с высокой неграмотностью в мусульманских общинах и с тем, что даже среди членов партии было много набожных мусульман, соблюдавших заветы Корана. Вместе с тем советская власть без колебаний латинизировала, а затем русифицировала алфавиты мусульманских народов, не посягая на еврейский алфавит, понимая, что евреи встретили бы такое посягательство, как культурную катастрофу.
Не надо забывать, что речь идет о социалистическом реализме, заведомо призванном не изображать действительность, а показывать, какой она должна быть. Еврейские советские писатели, которых вместе с со всеми советскими писателями Сталин назначил «инженерами человеческих душ», энергично и, по большей части искренне, взялись за создание нового человека, и свиноводство было одной из важных, но далеко не самой важной темой пропаганды и агитации.
Еврейская советская литература призывала не боятся смешанных браков, пропагандировала освобождение женщины, часто в очень откровенных тонах описывала сексуальные подробности. Правда, дело никогда не доходило до откровенности модернистской идишиской поэзии нью-йоркской школы, а уж тем более многочисленной порнографической литературе на идиш, распространявшейся по всему миру. Идеалом был аскетический красный командир Копельман из повести Переца Маркиша «Товарищи ремесленники». Копельман ходил в армейской шинели и ждал мировую революцию изо дня в день. Он не интересовался женщинами потому, что единственной любовью его жизни стала замученная контрреволюционерами Роза Люксембург. Если же у новых героев и проявлялся интерес к сексу, то лишь, для укрепления обороноспособности Родины. В стихотворении Лейба Талалая молодой отец без обиняков спрашивает нянечку в роддоме – «А ройтармэейр?» (красноармеец) – А мэйдэле, – энфер зи мир – Девочка, – отвечает она». В стихотворении Авраама Гонтаря роженица смотрит на портрет Сталина, следуя старинному поверью, что ребенок будет похож на портрет. Еврейские писатели создавали идеалы рабочей женщины-трактористки, доярки, роженицы.
Лейб Квитко писал :
Климу Ворошилову
Письмо я написал:
– Товарищ Ворошилов,
Народный комиссар!
В Красную Армию
Нынешний год,
В Красную Армию
Брат мой идет.
Товарищ Ворошилов,
Я его люблю.
Товарищ Ворошилов,
Верь ему в бою!…
Товарищ Ворошилов,
А если на войне
Погибнет брат мой милый,
Пиши скорее мне.
Товарищ Ворошилов,
Я быстро подрасту
И стану вместо брата
С винтовкой на посту.
(перевод С. Маршака в газете “Известия”, 1936)
В 1936 году в Ное-Златопольский район выиграл социалистическое соревнование с казацкой станицей Цимлянское. Шмуэль Годинер написал по этому поводу рассказ «Праздник дружбы». Автор восхищается дояркой «Если не знать, что она еврейка, то примешь ее за настоящую казачку».
Однако, создавая идеал евреев, абсолютно похожих на «гоев»-неевреев, отрицая религию и старую традицию, призывая евреев стать, «как все другие народы», пропагандируя вступление евреев в братскую интернациональную семью, советские еврейские литераторы и пропагандисты, подобно сионистам и бундовцам, никогда и нигде не призывали к ассимиляции.
На такой литературе и пропаганде выросло несколько поколений. Она фактически заложила основы этнической общности, которые мы называем «советское еврейство». Принципы такой общности хорошо выражены Ициком Фефером в стихотворении «Эпитафия» – «Ну и что, что я обрезан по еврейскому закону/ Если мои белые, усталые ноги обвевает буйный ветер/ … Я горд принадлежать к народу/ Который строит и верит/ В бессмертный порядок/ Где никто не должен погибать» – Переводить замечательный ритмический стих Фефера мне не дано Их бин а-ид/ фун найен шнит – Я еврей нового типа.
Смешение традиционно-еврейского, национального с чертами, которые нигде больше евреям вроде бы не свойственны, является характерной особенностью этой общности «евреев нового типа». И все же мы все «советские евреи» – более или менее религиозные, более или менее грамотные и начитанные и образованные в еврейских традициях – все мы считаем себя евреями и хорошо умеем определять своих. Более того, окружающие считают нас евреями. Нас можно определить по особым, свойственным лишь нам чертам, по общей семейной и исторической памяти, по поведенческим нормам, по общим устремлениям, по документам, в конце концов. Нас объединяет любовь к еврейскому юмору и еврейской музыке, гордость видеть столько еврейских имен во всех сферах общества. Нас объединяет память Холокоста, хотя в СССР не слишком много об этом говорили, но парадоксальным образом День Победы стал для нас символом нашей победы и поражения сил Холокоста.
Еврейские селькохозяйственные коммуны в Крыму
Даже свинина может нас объединить, в чем убедились израильские политики, пытавшиеся поиграть на ограничении деятельности магазинов русской еды в Израиле. От других групп советского населения нас отличает еще и связь с еврейским народом во всем мире. Нам не мешают смешанные браки, поскольку речь не идет о доминирующей культуре, пытающейся нас поглотить и ассимилировать. Наоборот, сейчас приходят к нам в поисках духовных и моральных ценностей и нам ни в коем случае нельзя отвратить этих людей. В отличие от большинства еврейских групп мы пережили и ассимиляцию, и эмиграцию, сохранив сами себя. Более того, мы составляем сильную группу внутри еврейской диаспоры и влиятельную общину в Израиле. Мы доказали способность становиться настоящими казаками, настоящими советскими людьми, настоящими американцами, настоящими хасидами, настоящими израильтянами (любого, возможного здесь вида) и все же оставаться самим собой, и даже свою способность к самовоспроизводству в условиях ассимиляции и эмиграции. История показала, что ни алия в Израиль, ни эмиграция в Европу или США, ни даже смена языка, не мешают нам передавать свои ценности детям, что и здесь растет следующее поколение наследников «советского еврейства». Нельзя не согласиться с Геннадием Эйстрахом, что для понимания нас, как и нам для понимания самих себя советская идишистская литература играет неоценимую роль.
* Gennady Estraikh Pig-Breeding, Shiksas, and other Goyish themes in Soviet Yiddish Literature and Life. Symposium; Fall2003, Vol. 57 Issue 3, p157, 18p.
Все права принадлежат Михаэлю Дорфману (с) 2005
© 2005 by Michael Dorfman. All rights reserved
Like this:
Like Loading…
lamerkhav.wordpress.com
Читать онлайн Анна Ванна и другие
Микс из комических, драматических и трагических реальных историй. Действующие лица: хамоватые рыночные торгаши, террористы, охранницы, гастарбайтеры, барабашки, портнихи, домработницы и даже работники мужских сексуальных услуг (МСУ).
Содержание:
ГОСПОЖА ГЕКСОГЕН 1
ГОСПОЖА РЕКЛАМА 2
АННА-ВАННА И ДРУГИЕ 4
Я – ОБСЛУГА 6
МОЯ ПОРТНИХА 7
ИЩУ ГАСТАРБАЙТЕРА! 8
ПОТЕРЯШКИ 10
МОЙ ПАРЕНЬ РАБОТАЕТ В МСУ 12
ЧЕРТОВЩИНА 13
ЗА ПЕЧЕНЬЕМ 15
МАЛЕНЬКИЕ КЛЕПТОМАНЫ И КЛЕПТОМАНКИ 16
Надежда Нелидова
АННА-ВАННА И ДРУГИЕ
ГОСПОЖА ГЕКСОГЕН
Есть два мудрых народных изречения, взаимоисключающих друг друга. «Бережёного Бог бережёт». И: «Кто чего боится, с тем то и случается». Бережётесь вы от того, чего боитесь. А раз боитесь, с вами именно это и приключается. Всё логично. Выходит, первым утверждением вы как бы притягиваете второе.
Я, например, жутко боюсь взрывов. У меня прямо фобия вспышек, грохота и взрывной волны. В детстве мама повела меня в кинотеатр на фильм «Война и мир». Яркие, красочные кадры боя, свист пушечных ядер, пламя, дым, кровь, стоны…
Ночью я переполошила всех криками. Мне казалось: это меня разрывает на тысячи кусочков, это я задыхаюсь и обливаюсь кровью. Папа сердито выговаривал маме: «Водишь ребёнка на взрослые фильмы».
В нынешнее время в теленовостях иногда показывают просевшие, обрушенные подъезды многоэтажных домов – то, что осталось после взрыва бытового газа. Фомы Неверующие скептически комментируют эти кадры: «Разве может утечка из обычной газовой плиты устроить такие разрушения?»
Ого, ещё как может – проверено на собственном опыте. Я тогда сидела в декрете с двухлетним сыном, по хозяйству мне помогала знакомая пенсионерка Римма Андреевна, милая, хлопотливая и общительная женщина.
Я пошла готовить обед, включила газ и сразу поняла, что совершила промашку. Под кастрюлей не заплясал весёлый голубой венчик, а невидимый газ свистел и шипел – казалось, сразу отовсюду.
Надо сказать, что мы только-только въехали в новостройку. Плита была новенькая, малознакомая, плохо освоенная, включатели располагались в непривычном для меня порядке.
Я растерялась, заметалась, засуетилась, принялась в панике вертеть все выключатели подряд, хлопать дверцей духовки, нюхать горелки и все конфорки по очереди. Газом уже пахло довольно сильно.
Как, по женской логике, следует искать источник утечки газа? Дураку ясно: зажжённой спичкой. Чего непонятно-то: где спичка вспыхнет – там и утечка. Странно, что нам, двум взрослым женщинам, не пришло в голову повернуть краник на трубе. Ну ладно Римма Андреевна – у неё всю жизнь электроплита, а я на днях прошла в горгазе инструктаж.
Я не предполагала ничего плохого: прошло всего с полминуты, как зашипело и засвистело. Зажгла спичку, поднесла по очереди к четырём конфоркам. Римма Андреевна с ребёнком на руках на всякий случай отступила в коридорчик и оттуда наблюдала за моими действиями.
Спичка потухла, пришлось чиркнуть новую, я нырнула с головой в духовку… Я ничего не успела понять.
«Ф-фу-ух!» Сильный горячий порыв ветра пронёсся над моей головой, зашевелились на макушке волосы. Что-то упало с подоконника и покатилось по полу, звонко лопнуло тройное стекло в форточке, посыпались осколки. Заплакал маленький сын…
Что я помню: совершенно белое лицо выглядывающей из коридорчика Риммы Андреевны. Довольно долго мы с ней, бессмысленно вытаращившись, смотрели друг на дружку… Потом, наконец – поворот газового краника, оханье-аханье, проветривание, подметанье стёкол.
Римма Андреевна рассказывала потом, как не удержалась и поведала о случившемся своему приятелю. И как тот слушал, ужасно нервничал и, чтобы успокоиться, опрокидывал стопку за стопкой. Молотил кулаком по столу, так что посуда прыгала, и шестиэтажно матерился:
– Ну, ладно, та – дура молодая. А ты-то, старая (трам-тарарам), каким (трам-тарарам) соображала, так твою (трам-тарарам)…
Римма Андреевна рдела девичьим румянцем, потупляла глазки и кокетливо признавалась: «Я такого мата в жизни не слышала».
Прямо в руках взорвался китайский термос. Он прослужил 28 лет, но я не знала, что термосы могут взорваться: от старости, от микроскопической трещинки, от усталости стекла.
Он был такой низенький, широкогорлый. В нём было удобно запаривать кашу: здоровое питание. С вечера засыпаешь крупу, заливаешь кипятком, сахар-соль по вкусу. И утром тебя встречает кашка нужной консистенции и температуры. С маслицем за милую душу.
Я отвинтила крышку и приготовилась вывалить дымящуюся кашу в тарелку. Короткий звучный хлопок. Сморгнула стеклянную пыль с ресниц. Веки будто припорошены серебряными тенями, да всё лицо в посверкивающей пудре. Пол в радиусе полутора метров усеян осколками. Некоторые, воткнувшиеся в половицы, пришлось выковыривать: так прочно застряли.
Вот это взрывчик! Только потом узнала, что стеклянные термосы – это непредсказуемые вакуумные бомбочки, в любой момент готовые сработать у вас в руках. Так что будьте осторожны!
«Фу! Чем так пахнет? Кто к нам приходил, какие-то дядьки-алкоголики?!» – «Не выдумывай, никого не было!»
Хотя, действительно… Стоял странный, крепкий, застарело кислый запах – такой бывает от грязных, засаленных, не знавших стирок мужицких телогреек. Будто в наше отсутствие нам в прихожую нагнали, не в обиду будь сказано, целую бригаду немытых, хорошо поддавших работяг.
Муж помрачнел: наверно, задумался о бригаде дядек, побывавших в его отсутствие. И пошёл перекурить это дело в подвал.
Наверху пахло значительно меньше. Сын сразу побежал в спальню к компьютеру. Я включила в кухне свет, зажгла газ, поставила разогревать ужин, мурлыча под нос и одновременно размышляя о природе странного запаха.
И вдруг почувствовала тянущий снизу сильный сквозняк. В кухне появился, с очень странным лицом, муж и сообщил – тоже странным голосом и почему-то шёпотом – чтобы я немедленно гасила плиту, отключала холодильник и вообще не врубала никакого электричества. Шёпотом: «Иначе! Мы! Взлетим! На воздух!»
– Выводи сына на улицу! Открой все окна и двери, – командовал он. – И не ходи в подвал – надышишься.
Разумеется, я тут же помчалась в подвал. Там слоисто плавал синий туман, плотный – хоть ножом режь. Прямо в глазах и в носу резало и щипало от кислятины. И это несмотря на то, что вентиль на трубе уже был перекрыт и окна распахнуты настежь.
Послали сына к соседям, а сами, закутанные в пальто, принялись искать причину аварии. И нашли довольно быстро, отвинтив большую круглую заглушку в дымоходе. Колено трубы было под завязку забито жирной сажей.
До сих пор весь нагар от дров и угля скапливался на стенках дымохода, не давая о себе знать. И вот под собственной тяжестью, набухший от весенней влаги, он рухнул вниз. Огонь в котле задохнулся, а газ продолжал поступать.
Это, несмотря на автоматизированную систему защиты и отключения в таких вот аварийных ситуациях – в их абсолютной надёжности уверял в паспорте производитель котлов.
Мы выгребли два ведра сажи. Профессии трубочистов отмёрли навсегда – по крайней мере, я не нашла таковых по объявлениям. Для профилактики каждую весну мы постукиваем по дымоходу, заглядываем внутрь и скребём совком. И только муж иногда сокрушается и ломает голову: «Ну почему, почему не сработала защита?!»
Все мы помним о череде террористических актов осенью 1999 года. Они убили и оставили без крова сотни невинных людей в Москве, Волгодонске, Буйнакске. Тревога в словах, тревога в глазах людей, тревогой буквально был пронизан воздух вокруг.
В нашем городе в ту тревожную осень организовали чрезвычайную комиссию и каждую неделю отчитывались о принятых мерах. Звучали предложения: по примеру москвичей, организовывать ночные дружины и охранять дома и дворы. Жэкам вменили повыгонять из чердаков и подвалов бомжей и подростков-нариков, повсюду развесить амбарные замки.
Мы жили на втором этаже длинного, загнутого буквой «Г», девятиэтажного дома. И вот однажды я выглянула в окно спальни, выходящее на улицу – и прямо под нами обнаружила невесть откуда взявшуюся машину. Старую, облезлую, с продавленной крышей, с разбитыми фарами.
Её приволокли по заснеженному газону (или сама на последнем издыхании приехала) и поставили вплотную к стене. В прямом смысле вплотную: машина упиралась ржавым «лбом» в кирпичную кладку.
Ну, стоит и стоит. Я занялась своими делами. И вдруг меня осенило… До меня дошло… Сколько живу в этом доме – такого странного способа парковки не припомню.
А что, если кто-то… Кто-то задумал взорвать наш дом?! Сколько взрывчатки в тротиловом эквиваленте поместится в машине? Это тебе не сумка, не рюкзак, не газетный свёрток в урне и даже не мешок с гексогеном. Рванёт так, что мало не покажется. И машина старая – не жалко. Всё продумали.
Позвонила мужу на работу, поделилась сомнениями. «Брось, не выдумывай. Насмотрелась новостей». Какая преступная халатность!
Я села обзванивать отделы и комиссии, так или иначе связанные с антитеррористической деятельностью. У них были разные длинные и сложные названия – дело давнее, теперь и не вспомнить.
dom-knig.com